Дитя ненависти - стр. 16
– Оль?
Слёзы бесшумно стекали по её щекам, а взгляд устремлён мимо меня.
– Оленька, – ласково гладил по волосам. – Принесу тебе воды.
Побежал в кухню, но пока возился с бутылями, услышал из спальни дикий и яростный вопль. Бросился обратно. Оля, зажмурив глаза, со всей силы била себя кулаками по животу.
– Нет… Перестань! – Поймал за руки, едва увернувшись от мимолетных тычков. – Прекрати!
Припечатал к постели. Девушка взвыла и, отвернув лицо в сторону, безудержно зарыдала, обмякнув подо мной. Подобрал с кровати, прижал к себе, укачивая, как маленькую девочку, и позволяя выплеснуть наружу эмоции. Искать решения сейчас бесполезно.
Спустя некоторое время Оля стихла, а её взгляд снова приобрёл ту тень траура, когда девушку лишили всего.
– В больницу нельзя, Оль, – проронил я, – тебя тут же опознают. Давай сходим до соседки Нюры. Разузнаем… Где-то здесь должны быть знающие бабы, как выкурить плод из тебя.
Говоря всё это, был готов кинуться под поезд. Я не желал смерти малышу, он не виноват в том, кто его зачал, но я понимал, что выбор Ольги без вариантов. Она не может родить ублюдка от мерзавца, что изнасиловал её и убил всех родных. Я впервые согласен на такой вариант решения проблемы.
Но ближайшие два дня Оля с кровати так и не встала. Со мной девушка не говорила и кормить её приходилось из-под палки. На призывы к разуму она мало реагировала, но на лице пару раз ловил подобие ухмылки. Оля что-то задумала, но чем больше тянет, тем сложней избавиться от плода.
Спустя ещё два дня сам пошёл на поиски повивальной бабки. Нашёл только в соседнем посёлке. Выслушав меня, знахарка сунула набор каких-то трав. Велела заваривать в чай и прийти к ней, как только появятся кровянистые выделения. Однако, вернувшись домой, обнаружил изменения – Оля сидела на уличной скамейке, укутавшись в плед и пила… Коньяк?!
– Вижу, что тебе лучше, – проронил я, присев рядом.
Девушка задумчиво покачала головой, глядя в небо, которое затянули серые облака. Сунул в её ладонь пакет с травами.
– Это должно помочь, уверяет знахарка.
Оля приняла свёрток, сжав в кулаке. Снова сделала глоток. Это неясное молчание выжимало из меня всё терпение, не выдержал и отнял у девушки кружку, залпом допив до конца. Оля без эмоций проследила за мной и огорошила новым неведомо откуда взявшимся решением:
– Я рожу его. Рожу, чтобы потом убить… Так же, как и та мразь убила моего. Пришлю конвертик к порогу его дома… – жуткая усмешка искривила острые черты лица.
Спица леденящего ужаса вонзилась в позвоночник. Уставился на неё, неожиданно осознав, что в этой женщине больше нет той Оли – доброй, чуткой и ласковой. Сейчас это ходячая кукла, набитая местью, гневом и болью. И нет, это не оправдывает её.