Дитя неба и земли - стр. 4
Шах-мехди типично сидел, где ему вздумается и не изменил привычкам, когда стол наконец подготовили, застелили скатертями и заставили закусками. Служанки Леди Пер-Моншаля пригласили в зал молодых леди, не дождавшись распоряжения госпожи. Лорду до сих пор было не до метаний жены, и на удивлённых дочерей отец, отчаявшийся заполучить наследника-сына, не обращал внимания.
Прямой как палка Эсхеларц непривычно не давал подсказок и лишь медленно смаргивал округлившимися глазами, и Лорд, собравшись с духом, приветственно протянул руку, будто приглашая обретённого отпрыска себе под крыло. Пока он не решил, быть ли сыну полноценным наследником, стоило поберечь его от замковых недоброжелателей. Советники непозволительно медлили прийти на помощь с рекомендацией, сам Лорд по естественным причинам пребывал в смятённом состоянии духа.
Сын подошёл, доброжелательно улыбаясь, охотно подставляясь под касание отеческой руки. Лорд почувствовал тепло его тела сквозь материю, ещё на шаг приблизившись к осознанию реальности происходящего. Мальчик был ниже него ростом, но голова Лорда сейчас была словно набита комками хлопка. Он, повидавший сотни мальчишек, прежде чем они заматерели и стали воинами, не мог теперь сообразить глядя в честные благожелательные глаза, до конца ли исчерпал возможности роста этот ребёнок. Тяжесть грубой воинской руки его нисколько не гнула, уже этим выгодно отличая от сестёр.
Лорд усадил его подле себя, в ближний метр по правую руку, куда не допускался даже Эсхеларц, сам подвинул поднесённый доверенным слугой стул, неловко натыкаясь на преданный взгляд.
У парня были голубые глаза с чёткой бездной зрачка, как в сказках о существах диковинного происхождения, то о небесных, то о глубинных… Лорду когда-то пересказывали их слуги, но он конечно не помышлял об услышанных в нежную пору сказаниях, засовывая руки пташке под юбку… Может, и пьян был – Лорд не мог вспомнить подробностей. Присутствие телохранительниц сбивало его мысль с мало-мальски полезной линии. Обе красавицы застыли за плечами севшего за стол мальчика, он и бровью не повёл, выдавая привычку к сопровождению.
«Могли бы подбросить к порогу младенца», – с невыраженным недовольством прокрутил про себя Лорд, представляя насколько это упростило бы его турбулентную жизнь, автоматически цепляясь за лицо медно-волосой телохранительницы и почти неосознанно оценивая нежность линий посаженной на тонкую, но сильную шею головы. Как странно поступили птахи…
Эти две могли участвовать в бойне шестнадцать лет назад. Могли быть теми, кто разорвал на три части Хельвика, насадил Бранденбрандта на копьё, загнав острие в щит надвратной башни… Люди с отягощённой совестью не посмели бы без выражения смотреть в глаза рассаживающимся за столом ветеранам. Птахи не были людьми. Наверное, Лорд и объявил войну небу, потому что не понимал логики их существования. Они жили высоко над всеми делами поверхности, плюя не только на повседневные тяготы людей, но и на свержение повелителей, голод, чуму и мор. Они были превыше всего и казались самодовольными и самодостаточными, красивыми и чистыми, верхом на баранах облаков. Со временем Лорд стал спокойнее относиться к взглядам других, если они не мешали жить ему. Но это было уже после войны. И к слову этот мальчик уже был зачат, своим формированием в утробе предвещая череду девок в семье Лорда. Птахи верны парам как лебеди, и если дарят дитя в смешанном союзе, никакая другая пара не сможет дать равный плод…