Дистанция спасения - стр. 9

и ручным вентилятором и снова исчезла в темной комнате. Давид весь пылал – он стал таким горячим, что, когда она забрала его, шея и грудь у меня были мокрые. Женщина проделала все очень быстро – ее руки вынырнули из мрака и снова там растворились, но уже вместе с Давидом. Это был последний раз, когда я держала сына на руках. Женщина снова вышла, уже без него, отвела меня на кухню и опять налила чаю. Сказала, что я должна ждать там. И добавила: если я двинусь с места, то могу невольно сдвинуть что-то мне неведомое. То, что ни в коем случае не должно сдвигаться. Во время процесса переселения, сказала она, в движение должно приходить только то, что приготовлено к отбытию. И тогда я схватила чашку чаю, откинула голову назад и уперлась затылком в стенку. Женщина ушла по коридору, больше ничего не сказав. Давид ни разу меня не позвал, я не слышала, чтобы он произнес хоть слово или заплакал. Вскоре, где-то минуты через две, я услышала, как закрылась дверь той комнаты. Прямо передо мной на кухонной полке стояла фотография в большой рамке, и все это время оттуда на меня смотрели семь сыновей женщины, уже совсем взрослых. На снимке они были по пояс голые, покрасневшие от солнца, и еще они улыбались, чуть наклонясь над своими граблями, а за их спиной лежало большое поле, где только что срезали сою. Так я просидела очень долго, не шелохнувшись, просто сидела и ждала. Думаю, часа два, не меньше, и ни разу не оторвала затылка от стенки и не сделала ни глотка из чашки с чаем.

– А ты что-нибудь слышала за это время?

– Нет, ничего. Только как открылась дверь, когда все уже было закончено. Я резко выпрямилась, отодвинула чашку в сторону, но тела своего не чувствовала, оно словно одеревенело, и я не могла заставить себя встать. Да и вообще не знала, что мне теперь позволено, а что нет. Я услышала ее шаги, которые уже без труда узнавала, и больше ничего. Шаги остановились где-то на полпути, но мне все еще не было ее видно. И тогда она позвала: “Пойдем, Давид, я отведу тебя к маме”. А я ухватилась обеими руками за край стула, потому что не хотела видеть его, Аманда. Мне хотелось убежать. Отчаянно хотелось убежать. Я даже стала быстро прикидывать, успею ли добраться до входной двери, прежде чем они дойдут до кухни. Но на самом деле не могла и шевельнуться. И тут я услышала его шаги, очень легкие шаги по деревянному полу. Мелкие и неуверенные, совсем не похожие на шаги моего Давида. Четыре-пять шажков – и он останавливался, и тогда ее шаги тоже затихали словно в ожидании. Они уже почти дошли до кухни. Его маленькая ручка, испачканная то ли грязью, успевшей высохнуть, то ли пылью, тыкалась в стену в поисках опоры. Мы посмотрели друг на друга, но я сразу отвела глаза. Женщина подтолкнула его ко мне, и он сделал еще несколько шагов, очень неуклюжих, а потом быстро ухватился за стол. Кажется, все это время я не дышала. А когда снова смогла вдохнуть и когда он сделал шаг в мою сторону, теперь самостоятельно, я отпрянула. Он был очень красный и весь в поту. Ножки у него были мокрые, хотя следы, которые он оставлял, уже начали высыхать.