Дистанция спасения - стр. 8
– Женщина сказала, что выбрать семью для Давида она не может, – сказала Карла, – и вообще, узнать, куда он отправится, никак нельзя. А еще она сказала, что переселение будет иметь свои последствия. В одном-единственном теле нет места для двух душ, но ведь не бывает и тела без души. Во время переселения душа Давида попадет в здоровое тело, а в больное переместится чья-то чужая. И от каждого некая часть останется в прежнем теле, однако и тот и другой изменятся, и мне надо приготовиться к тому, чтобы признать его новое воплощение.
– Его новое воплощение?
– Пойми, Аманда, мне было очень важно узнать, куда он уйдет. А она твердила свое: нет, лучше об этом даже не думать. Главное – освободить Давида от больного тела. А еще я должна была усвоить, что, даже когда в этом теле уже не будет больше моего Давида, я по-прежнему буду за него в ответе, как бы ни повернулась ситуация. И мне пришлось принять такие условия.
– Но ведь Давид…
– Пока я судорожно прокручивала в голове все, что от нее услышала, Давид снова подошел и обнял меня. Глаза у него распухли, веки покраснели и набрякли – совсем как у коня. Слезы просто катились у него из глаз, но моргнуть он не мог. Да и громко плакать тоже не мог. Он ослабел и казался страшно напуганным. Я поцеловала сына в лоб и сразу почувствовала, что у него жар, что он просто пылает. Пылает, Аманда. И в этот миг мой сын, наверное, уже видел ангелов.
Карла сидит вцепившись в руль и смотрит на ворота. В этот миг она снова теряет тебя, Давид: счастливая часть истории закончилась. Когда мы с ней познакомились, а было это всего несколько дней назад, я сперва подумала, что она, как и я, сняла здесь дом на время, пока ее муж работает где-то поблизости.
А почему ты решила, что она тоже неместная?
Пожалуй, у меня сложилось такое впечатление, потому что она выглядела очень нарядной в своих ярких блузках, а волосы собирала в большой пучок… И вообще очень располагала к себе. Короче, разительно отличалась ото всех, кто ее окружал. И вот теперь я с тревогой видела, что она снова принимается плакать, а еще я поняла, что она не намерена выходить из машины, а Нина между тем одна разгуливает по дому. Надо было сказать Нине, чтобы взяла чупа-чупс и сразу возвращалась к нам. Хотя нет, лучше держать ее отсюда подальше, эта история совсем не для детских ушей.
– Карла… – начинаю я.
– И тогда я сказала ей “да”, пусть она сделает это. Сказала, что мы просто обязаны сделать все, что нужно. Женщина ответила, что нам надо перейти в другую комнату. Я подняла Давида, и он, почти теряя сознание, припал к моему плечу. Он был таким горячим и таким опухшим, что руки мои его не узнавали. Женщина открыла дверь – последнюю по коридору. Потом знаком велела мне обождать на пороге, а сама вошла внутрь. В комнате было темно, и я скорее догадывалась, чем видела, чем она там занимается. Женщина поставила в центре большой низкий таз. Послышался шум воды, которую она сначала налила в ведро, и уже из ведра наполнила таз. Потом направилась на кухню, прошла мимо нас очень сосредоточенная, а миновав половину пути, обернулась и пару секунд глядела на Давида, глядела на тело Давида, словно хотела запечатлеть в памяти его очертания или, возможно, размеры. Вернулась она с большим клубком сизаля