DISHONORED: Возвращение Дауда - стр. 16

Он пытался забыть. Изгнанный из города угрозой боли и смерти, исходящей от рук Корво Аттано, Дауд бежал прочь. Прочь, как можно дальше от Дануолла, да и самого острова Гристоль. Он направился к Морли и прожил год в Колкенни, пока не устал от людей вокруг. Тогда он отплыл на Тивию и поселился не в Дабокве или Тамараке, а забрался вглубь острова, скитался по тундре и наконец осел недалеко от деревушки рядом с Прадимом, в бесплодных северных землях. Там он выстроил себе лачугу и проводил дни за заготовкой древесины, а ночами превращал бесконечные ряды деревянных плашек в замысловатые фигурки животных и птиц: медведей, волков, сов. Больше всего ему нравились совы.

У него отросли длинные волосы и борода, и Дауд провел шесть лет, отваживая от своего жилья любопытных жителей деревни – пока мог. Потом однажды ночью он увидел, как они собираются вместе, с факелами в руках, и ускользнул прочь до того, как они пришли жечь его хибарку. Самые подозрительные селяне, что вели за собой остальных, готовились обвинить странного отшельника в колдовстве.

Он забрался еще севернее, но не мог думать ни о чем, кроме Дануолла. Казалось, что чем дальше он удаляется от города, тем сильнее к нему тянет. Будто Дауд был привязан к камням в его основании так же, как метка Чужого связывала его с Бездной. Он почти повернул обратно, сдавшись на волю фатума и неизбежного возвращения в Дануолл, но как только дорога привела убийцу в Вей-Гон, он почувствовал, как что-то внутри меняется. Он был не из тех, кто задумывается о смысле жизни, но в Вей-Гоне он наконец начал размышлять, сумеет ли в конце концов отпустить прошлое и что его ждет дальше на жизненном пути. Задумался об обновлении. Взять новое имя, начать новую жизнь… Он даже начал снова спать – действительно спать, а не дремать в полубессознательном состоянии, когда разум остается настороже в преддверии надвигающейся опасности.

Первый раз за эти годы Дауд посмел задуматься, не обрел ли он наконец ту жизнь, которую действительно желал обрести.

А затем начались сны.

Одни и те же сны. Он снова был «китобоем», что держал окровавленный нож, стоя над телом императрицы Джессамины Колдуин. Огромная стая крыс захлестывала улицы Дануолла. Крысы ползли по ногам убийцы, покрывали его тело, забирались под маску, вонзали когти в его глаза, грызли его лицо. И сквозь кровавые ошметки век Дауд видел Чужого, что стоял перед ним, сложив на груди руки и молча наблюдая, и край его рта кривился в проницательной злой ухмылке. А потом Чужой отворачивался, обводя рукой вокруг себя, и в последнем видении Дануолл превращался в Карнаку – родной город Дауда, город, которого он не видел уже больше двадцати лет. Город горел, но воздух был наполнен не дымом, а огромными роями трупных ос, и жужжание их крыльев знаменовало собой конец света.