DISHONORED: Возвращение Дауда - стр. 15
Пришло время получить ответы на вопросы.
18-й день месяца Земли, 1852 год
«Последнего смотрителя снедал ужас – ведь он видел, как быстро перебиты были братья его, – и он пал на колени и просил о пощаде. Дауд произнес единственное слово, и когда я услышал его, кишки мои скрутило. Смотритель вопил как безумный, пока его маска не распалась на две части, будто ее раскололи молот и зубило, а из разлома на ноги Дауда хлынул поток крови.
В тот момент я зажмурился, ибо не мог больше выносить зрелище этого зверства. Я лишь мог надеяться на то, что когда грязный еретик обнаружит меня, жизнь моя прервется быстро. Но когда я открыл глаза, Дауда не было рядом. Это был последний раз, когда я видел Клинок Дануолла».
– «КЛИНОК ДАНУОЛЛА. РАССКАЗ ВЫЖИВШЕГО»
Отрывок из уличного памфлета, в котором убийца Дауд предстает в гипертрофированно жестоком виде
Дауд оперся спиной на каменную кладку гигантского дымохода и наблюдал, как солнце восходит над Дануоллом. Небо почти очистилось, но плотные облака все еще не ушли за горизонт и красили небосвод в блистающий желтый, оранжевый, красный, местами даже пурпурный. Утреннее тепло заставляло испаряться капли дождя, что покрывали океан шифера на крышах города, и в воздух поднимался туман, от которого пахло мокрым камнем. Отсюда, с высоты опорной металлической конструкции, что обхватывала дымоход почти в самой высокой его точке, зрелище было впечатляющим. Дануолл, что тянулся во все стороны, сколько хватало взгляда, сверкал – будто кто-то засыпал город бриллиантами.
Дауд позволил себе улыбнуться, в конце концов признав – это было действительно красиво. Он так давно отсутствовал, что позабыл истинное великолепие столицы Империи, самого большого и густо застроенного города в островах. Он понял, что его память была избирательна и ранее в подсознании всплывали лишь воспоминания о зловонии, о гниении и распаде, о жестокости, о боли и о смерти в узких переулках, сжатых выщербленными стенами.
Конечно, эти воспоминания, наряду с чувствами, что они вызывали, были подлинными. Десятилетия назад Дауд сделал Дануолл своим домом, и здесь, под покровом теней, он совершал ужасные вещи. Та сторона города, что он знал, – та, что была его настоящим домом, пусть даже темным и опасным, – все же была подпольем. Но существовала и другая – та, с которой убийца не был достаточно хорошо знаком. И здесь, наверху, он видел отблеск ее великолепия.
Дауд усмехнулся, подивившись, куда забрели его мысли. Ему было не свойственно размышлять подобным образом раньше, но, в конце концов, он так долго отсутствовал, стал старше, чем хотелось бы, и, возможно, изменился за годы гораздо сильнее, чем готов был признать. И город изменился тоже. Время, когда Дауд был лидером «Китобоев», давно минуло, и сейчас их деяния превратились в малозначимую и не особо приятную сноску в повествовании о не особо приятном периоде имперской истории. Периоде, в котором он играл ключевую роль. Ни дня не проходило без воспоминаний об этом – с каждым годом они становились все тяжелее и темнее, – и Дауд знал, что пронесет их сквозь всю жизнь… и унесет с собой в могилу.