Династия. Белая Кость - стр. 1

А теперь забудьте, в каком веке вы живёте, потому что вам, воспитанным по современным представлениям о морали и ценностях жизни, знающим, что такое равноправие, свобода воли и прочие блага цивилизации, будет казаться диким и неправдоподобным то, что происходило в тёмные времена.

Великие лорды и высокопоставленные сановники гуськом вошли в опочивальню, обступили кровать королевы Эльвы и прижали к носам платки, пропитанные эфирным маслом. Воздух в комнате был спёртым, удушливым. К зловонию давно не мытого старческого тела примешивался приторно-сладкий запах дыма от стоящих у изголовья ритуальных свечей.

Сидя на пятках перед низким столиком, длинноволосый священник придавливал ладонью серую обложку предсмертного молитвослова и шептал наизусть наставления о том, как правильно перейти из земной жизни в вечную. Священнослужителя ничуть не беспокоило, что королева не слышит его голос, а если слышит, то вряд ли понимает слова, произносимые на церковном языке. Священник обращался к её душе, не нуждающейся в толмаче.

Заздравный молитвенник за ненадобностью был отодвинут на угол столешницы. Его красная обложка в комнате умирающей выглядела вульгарно, как накрашенная шлюха в монашеской келье. На другом углу столика дожидался своей очереди заупокойный молитвослов, облачённый в чёрный переплёт, как в сутану.

В том, что королеву Эльву после кончины предадут очищающему огню, никто не сомневался. Один из её «грехов» – белобрысый эсквайр – преклонял колена перед кроватью и, заливаясь слезами, лобызал неподвижную морщинистую руку, лежащую поверх покрывала. Его горе было безутешным и искренним. Младший сын мелкопоместного дворянина ублажал правительницу Шамидана всего полгода и не насладился в полной мере благами, которые сулил ему статус фаворита. Он не успел стать рыцарем, как ему обещали, и не догадался загодя вынести из замка подарки, полученные от благодетельницы. Скоро его выдворят из Королевской крепости в том, в чём он сюда явился.

Личный лекарь королевы поставил на комод пузырёк с настойкой. Глядя на своё размытое отражение в оловянном зеркале, проверил, на все ли крючки застёгнут сюртук, и повернулся к лордам. Под аккомпанемент шёпота священника и рыданий юнца с уст врачевателя полился заунывный речитатив.

Королева Эльва не придерживалась диеты, как того требовали её слабое здоровье и почтенный возраст. После очередного застолья желчь смешалась с кровью и ударила бедняжке в голову. Почти две недели больная никого не узнавала, на всех таращилась и изъяснялась сумбурно, будто забыла половину слов. Потом сомкнула веки и за трое суток ни разу не пошевелилась. Только зеркальце, подносимое к заострившемуся носу, подсказывало, что правительница Шамидана до сих пор жива.

В заключение лекарь добавил: «Точный диагноз станет известен после вскрытия, если церковь даст на него разрешение». И умолк в ожидании уточняющих вопросов.

Взгляды дворян бегали по слипшимся седым волосам, торчащим из-под кружевного чепца, по костлявому лицу и тощей шее с выпирающим кадыком. Впалые щёки предательски сообщали, что во рту королевы не осталось зубов. Она совершенно не походила на человека, страдающего чревоугодием. Но лорды ни о чём не спрашивали. Отравление или иное покушение на её жизнь они исключили, поскольку правительница содержалась под неусыпной охраной верных людей, а еду и питьё проверял надёжный слуга. Тогда какая разница, от чего она умрёт: от старости или от желчи? Недавно ей исполнилось шестьдесят девять; так долго женщины не живут. Королева Эльва явно загостилась в этом мире. Осталось сказать ей спасибо за то, что не доставляла хлопот, не требовала, не вынуждала, а только просила. Знатное Собрание, сформированное после смерти короля Осула, удовлетворяло просьбы вдовствующей королевы в обмен на её невмешательство в управление страной.