Дикарка у варваров. Песнь Пылающих Степей - стр. 14

— Не сейчас, девочка... Но скоро позову, — и вошла в юрту.

Мы действительно опоздали. Все подушки вдоль стен были заняты. Каган и его ближайшие советники, среди них — Фа Хи, толпились вокруг гигантского стола с рельефной картой. Увидев нас с Тургэном, каган нахмурился и недобро сверкнул глазами на меня.

— Принц Тургэн, принцесса Юй Лу. Хорошо, что появились хотя бы к концу совета!

— Прости, отец, — Тургэн учтиво поклонился.

Я последовала его примеру, но каган отвернулся прежде, чем мы успели снова поднять головы, и продолжил что-то втолковывать Боролдаю, будто не прерывался. Мы с Тургэном, переглянувшись, тоже подошли к карте. Выполнена она была мастерски, а на расставленных на ней фигурках шихонгских и халхских воинов даже можно было различить соответствующие им причёски и доспехи. Рассмотрев карту, я начала прислушиваться к разговору... и быстро поняла, что мы действительно явились к концу совета. План атаки уже был утверждён каганом, но, судя по каменному выражению лица моего учителя, он совсем его не одобрял.

— Мы поставим этих варваров на колени, великий хан! — горячо выпалил чересчур воинственный Субэдэй. — Сунь Ливей будет ползать перед тобою в пыли!

— Не хвались, пока дело не сделано, — осадил его военный советник Боролдай и неуверенно покосился на Фа Хи.

Каган тоже посмотрел на учителя и недовольно бросил:

— К чему это унылое лицо, монах?

— Завтра угаснет не одна молодая жизнь, — ровным голосом проговорил тот. — Это — всегда печально.

— Только это тебя печалит? А не то, что я не последовал твоему совету?

— Обязательство родителей перед детьми — зачать и воспитать их. Правильно распорядиться этим даром — задача детей. То же и с моими словами. Я произнёс их, а прислушаться к ним или нет — твоё решение, великий хан.

— Сравниваешь меня с ребёнком? — усмехнулся каган.

— Только если упадёшь, споткнувшись, — не моргнув глазом, заявил учитель.

Каган расхохотался и перевёл взгляд на меня.

— А я всякий раз удивляюсь, откуда столько дерзости в моей новой дочери! Она будто говорит твоими словами, монах! Не будь она латинянкой, точно бы подумал, что ты — её настоящий отец.

— Небеса уберегли меня от такого счастья, — голос Фа Хи ничем не выдал заключённого в словах ехидства. — Моё влияние на принцессу — скорее успокоить её буйный нрав, чем поощрить его.

Я заметила улыбку, скользнувшую по лицу Тургэна, очень хотела осадить и кагана, и Фа Хи, но, поймав передостерегающий взгляд учителя, промолчала. Зато каган не хотел успокаиваться.

— Буйный нрав? Да, я заметил. И завидное упрямство. Хотя бы в том, чтобы присутствовать на военных советах, не смущаясь отсутствем опыта и непониманиием обуждаемых стратегий.