Дикарь - стр. 15
Император откинулся на подушки, и кусок мяса, к которому он не прикоснулся, выпал, чтобы быть подобранным собакой. Другой пес нырнул под руку человеку, жадно облизав смуглые сухие пальцы его.
– Они всего лишь люди. И сердца их полны сомнений, – произнес Верховный, надеясь, что выбрал правильные слова. – И поверь, мой повелитель, им воздастся.
– Не сомневаюсь, – Император потрепал пса.
И улыбнулся.
Подумалось, что воздаяние куда как ближе, чем думают многие. Верховный покачал головой. Обычай, конечно, требовал уважения. Но и людей понять можно.
– Но я не о том с тобой желал поговорить. Ешь, – это прозвучало приказом, и Верховный поспешно проглотил недожеванный кусок, чтобы принять шарик из чечевицы, щедро политый ароматным жиром. – Мне больно смотреть на твою худобу. Ты слишком небрежно относишься к вместилищу своей души.
Жрец отвел взгляд.
– Список мне предоставили. И тех, кто прислал служить моей жене истинную свою кровь, и тех, кто решил, будто может отделаться рабыней, которую приняли в род для того, чтобы честь оказать, – щека Императора дернулась. – Пусть это не заботит тебя.
Жир обволакивал небо.
Он был сладким. И теплым. И заставлял вспоминать о временах, когда Верховный был просто жрецом, которому далеко не всегда перепадала роскошь трапезы, не говоря уже о трапезе сытной.
– Я же желал побеседовать об ином. Что ты думаешь о магах?
Вопрос был, мягко говоря, неожиданным.
– Презренные создания, полагающие себя равными богам, – сказал Верховный.
– Все так же не любишь.
Верховный склонил голову, признавая правоту Господина.
– Никто их не любит. Но они нужны, – Император бросил кусок собакам, которые устроили возню. – Год от года их сила растет. И быть может, они вовсе не прокляты?
Верховный промолчал.
– Будь существование их противно воле Богов, неужели стали бы терпеть они и магов, и город их? Неужели не поразили бы презренных?
– Порой боги дают людям право выбирать свой путь.
– Именно, мой друг. Именно. И когда-то наши предки выбрали, но не может случиться того, что путь этот ошибочен?
Император замолчал, позволяя обдумать слова свои.
А беспокойство внутри усилилось.
– Они не сумели спасти Милинтику, мой господин. Хотя давали слово.
– Не совсем верно, – Император покачал головой. – Они обещали избавить её от боли, и избавили. А что до спасения, то я виноват.
– В чем?
– В том, что слишком долго медлил. Сомневался. Сумей я переступить через былые обиды и позвать их раньше, душа моя была бы жива.
Руки его сжались.
– Её отравил не яд, но проклятье. Древнее. Сильное. Вошедшее в кровь и плоть. Сроднившееся с нею. Так они и сказали.