Дэзи и ее мертвый дед - стр. 37
Он вспоминал, как Анюта появилась. Он присутствовал на родах, фиксировал каждое мгновение, и это явление, это пиршество духа навсегда остались в его памяти. Анютка родилась без каких-то осложнений, даже не крикнула, а как-то мяукнула и тут же успокоилась. Она родилась с черными волосами. Он смотрел в ее не проясненные до конца глаза, уже понимающие и вопрошающие, как ему тогда казалось, и ощущение счастья, настоящего физического счастья, ощущение плотное, на уровне материальной связи, пришло к нему тогда.
Он смотрел, как ее пеленают, и странные мысли приходили ему в голову. Они не казались ему тогда противоестественными, стыдными, но он не мог бы никогда пересказать их никому. Крохотное существо, едва явившееся на этот свет, уже запрограммировано на плотскую любовь. Оно будет зреть, чтобы принять в себя живое семя, взрастить его в своем теле, чтобы тоже отторгнуть и дать толчок следующим движениям. И нет этому конца. Вековечная цепь соитий страстных и отчаянных криков делают беспредметными рассуждения о смысле бытия, философских значениях понятий пространства и времени. Бесконечная жемчужная нить, переплетаясь с другими, образует вибрирующую сеть, покрывающую этот мир присно, ныне и во веки веков…
Анюта сидела рядом с ним на переднем сиденье. Тоже о чем-то думала, о своем. Стала потихоньку сползать, засыпая… Герман остановил машину, взял ее на руки и велел Борису пересесть вперед. Борис был отчего-то недоволен, но возражать не стал, покорно пересел вперед. Герман устроил Анюту на заднее сиденье, голову положил на колени Антону. Анюта вытянулась во всю ширину салона, волосы разметались по коленям Антона, рука свесилась вниз. Машина вновь тронулась. Антон всю дорогу сидел не шевелясь, боясь побеспокоить Анюту, и как зачарованный смотрел на ее локоны…
Они едва не проскочили поворот, Герман резко тормознул, Анюта стукнулась головою о дверь. Антона передернуло. А Борис посмотрел злобно на Германа, по-бабьи затряс руками, но ничего не сказал.
– Папа, где мы? – Анюта на мгновение подняла голову. – Что происходит?
– Ничего не происходит. Спи. Я разбужу.
Зеленый попугай
Все лето стояла страшная жара. Я жил в пустующем деревенском доме моей двоюродной сестры. Дом стоял в самом дальнем конце села, ко мне никто не приходил, раз в несколько дней я ходил в магазин, покупал буханок пять черного хлеба и молоко в квадратных упаковках…
Я привез с собой блокноты и карандаши, собирался писать последнюю книгу. В ней я намеревался выразить все, что только мог, после этого, полагал, все будет сказано.