Деятельность светской и духовной власти по укреплению армии и флота России второй половины XIX – начала ХХ в. Монография - стр. 25

Не забудем, что С.Ю. Витте своей головокружительной карьерой был лично обязан новому царю, который присмотрел его, когда тот был простым чиновником Юго-Западной железной дороги. Обладая хорошими познаниями в области инженерных наук, Витте 17 октября 1888 г. предупредил императора, что особенности конструкции дороги и скорость поезда, в котором должна была ехать императорская семья, не соответствуют требованиям безопасного передвижения и неминуемо приведут к крушению. После происшествия у железнодорожной станции Борки царь немедленно назначил его на пост директора департамента железных дорог, а через несколько лет – министром путей сообщения. Далее Витте, как известно, стал «всесильным» министром финансов, а позже – председателем Совмина.

Особой политической находкой императора следует считать назначение Н.К. Гирса – тонко воспитанного, но совершенно безынициативного и послушного чиновника – на пост министра иностранных дел. Фактически в это время царь сам вершил внешнюю политику России! И результаты не заставили себя ждать. Наша страна, по мнению великого князя Александра Михайловича, впервые после многовековых ошибок нашла свою ярко выраженную национальную политику в отношении иностранных держав [3, с. 76].

Хорошей иллюстрацией к сказанному является реакция царя на серьезный инцидент, произошедший в Туркестане в 1885 г., когда английское правительство инициировало занятие афганцами русской территории по соседству с крепостью Кушкой. «Выгнать и проучить, как следует», – последовал приказ из Гатчины. Казаки выгнали афганцев из крепости и долго гнались за ними в надежде захватить их английских инструкторов.

На протест английского посла, требовавшего извинений, царь заявил: «Мы этого не сделаем. Я не допущу ничьего посягательства на нашу территорию». В ответ на новую ноту из Англии государь приказал мобилизовать Балтийский флот. Это был акт высшей храбрости, поскольку английский военный флот превышал наши вооруженные силы более чем в 5 раз. Лондон примолк, а Европа начала смотреть другими глазами в сторону Гатчинского дворца – места постоянного жительства Александра III [3, с. 77].

Второй инцидент организовала Австрия, противясь нашему вмешательству в сферу влияния Австро-Венгрии на Балканах. Ее посол в Санкт-Петербурге даже угрожал войной, намекая во время обеда на возможность мобилизации двух-трех корпусов. Александр III, не изменяя своего полунасмешливого выражения, взял вилку, согнул ее петлей и бросил по направлению к прибору австрийского дипломата. «Вот что я сделаю с вашими двумя или тремя мобилизованными корпусами», – спокойно заметил царь.