Деяния IV Всезарубежного Собора. Русская Православная Церковь за границей - стр. 47
В 1925 году святой Патриарх Тихон повторял фразу: «Надо бы пожить годика три».[30] Мало кто думал, что большевики удержатся долго. Если сначала эмиграция в лице своих лучших людей воспринимала изгнание как наказание Божие за грехи, то после войны намечается другое мироощущение. Благодарность Богу за избавление от коммунистического ада переходит в чувство избранности: у нас, значит, особая миссия.[31] Ко второй половине 60-х годов и далее это убеждение приводит руководство РПЦЗ к решению взять иной курс.
В нашу орбиту входят группировки греков-старостильников, которые усиливают появившийся дух самодостаточности и изоляции. Поступают требования торжественно заявить о безблагодатности новостильников и православных участников Всемирного Совета Церквей. Но Зарубежная Церковь и дальше продолжала принимать духовенство из других Поместных Церквей (включая Московскую Патриархию) в сущем сане, хотя со временем участились крайние высказывания тех, кто вышел от нас после 2000 года.
Потеря покаянного духа первых десятилетий привела к потере четкости ви́дения самих себя. Поэтому мы стали думать о себе, что мы не только печальники за Церковь Русскую, но имеем право учить и вмешиваться в дела других Поместных Церквей и, может быть, вообще являемся Вселенской Церковью: у нас все есть, нам ничего не надо совне… Мы единственные…[32]
Святой Иоанн в 1938 году видел большие возможности для миссионерства в нашем рассеянии. Архиепископ Аверкий же говорил о необходимости прежде всего внутреннего миссионерства.[33] Неизбежный процесс ассимиляции в языке и культуре мысли наших прихожан зарубежья имел двоякое значение.
Во-первых, ушла горячность и готовность жертв за Россию. Когда появилась возможность ехать в Россию и свободно там работать на благо Церкви и народа, так поступили считаные единицы. В тысячу раз больше людей переместились из России на Запад. Во-вторых, готовность говорить с западными людьми на их языке о нашей вере, конечно, привела некоторых из них в лоно Зарубежной Православной Церкви, и мы не можем сейчас забывать о них. Наличие нерусских прихожан в наших приходах и существование целых приходов и общин такого рода, естественно, за последние десятилетия влияло на изменения в ви́дении наших иерархов Зарубежной Церкви. В будущем этот процесс должен распространяться, и он будет вкладом Русской Церкви в проповедь Евангелия по всему миру.
Для успеха проповеди необходимы здоровые отношения зарубежья с Матерью-Церковью. Это снова поднимет престиж Российской Церкви в христианском мире и возвратит ей то ведущее место, которое она имела до 1917 года.