Девятиэтажка - стр. 22
«Анне часто думалось, что каждый человек – паззл из привычек, увлечений и воспоминаний, оставленных другими людьми. От матери она получила лёгкий украинский акцент. От отца – привычку мыть яблоки с мылом. От старшей сестры – умение ровно выводить стрелки на веках. От первой подруги во втором классе – увлечение Гарри Поттером. От первой любви Димы в третьем классе – умение не показывать свои чувства. От репетитора по фортепиано Галины Васильевны – привычку приговаривать «Так-так-с», когда задумывается. От первого парня Вадима – привычку курить. От подруги Риты – увлечение баскетболом и комиксами. И далее, и далее…
Так-так-с, но что же сама Анна оставляла в жизнях людей? Расставаясь с друзьями и любимыми, она чувствовала, что сохраняет частички их душ: браслет, сплетённый своими руками, песню в плейлисте, книгу на полке, харизматичные жесты. Получали ли остальные хоть что-то от неё взамен драгоценных мелодий и слов-паразитов? Едва ли».
Вадима почти не смутило отстранённое повествование от третьего лица и манера речи, совершенно не свойственная лёгкой и весёлой Ане. Он сел на кровать, чувствуя, как кровь бьёт по вискам, а подмышками выступает пот.
«Что за Дима в третьем классе? – с дикой ревностью подумал он, будто они с Аней продолжали встречаться и любить друг друга, как в девятом классе. – И неужели единственное, что осталось Ане от меня – привычка курить?.. Вот уж кто прошёл по жизни бесследно – это я, а уж точно не Аня».
Парень подумал, сколько же чудесных вещей Аня оставила в его жизни. Она так красиво пела, что Вадиму захотелось научиться музыке, и он купил гитару, надеясь выучить Анину любимую песню, но та ушла прежде, чем он запомнил аккорды. Аня научила его целоваться, и от неё так вкусно пахло, что Вадиму хотелось обнимать и обнимать её, хотя раньше он боялся просто касаться людей. Пожалуй, именно Аня разбила скорлупу, отделяющую сначала нелюдимого Вадима от внешнего мира. Она показала ему Вселенную, пока сама думала, что не стоила двух слов-паразитов репетитора…
«Стоп, – подумал Вадим. – Откуда я могу знать, что это настоящие дневники Ани? Подстроила ли и это Попова? Блин, или это галлюцинации, о которых говорил Хрущёв…»
На полке у кровати стояла розовая рамка со старой фотографией Ани – какой она была в девятом классе и какой навсегда останется в светлых воспоминаниях Вадима, омрачённых тёмными каплями из разбитого сердца.
– Долго ты там? – послышался голос из соседней комнаты.
Вадим подумал, что это Хрущёв звал выпивать, но вдруг понял, что голос принадлежал другому человеку. Человеку из полупотерянных воспоминаний.