Девятая жизнь Луи Дракса - стр. 17
Так что и в отношении Луи Дракса я тоже был оптимистом, хотя, признаюсь, у меня упало сердце, когда я вчитался в его историю болезни. Неделю назад у мальчика случился приступ – потому его и перевели к нам. Последняя энцефалограмма показала, что ребенок впал в кому еще глубже, так что не за горами диагноз «персистирующее вегетативное состояние». Если такие пациенты заболевают еще чем-нибудь – обычно схватывают пневмонию, – врач, то есть я, объявляет родственникам, что теперь пусть природа распоряжается сама. Бывает, что пациенты выкарабкиваются даже из такой комы, но особых надежд никто не питает.
Все утро я работал в кабинете, прислушиваясь к шороху гравия на подъездной дорожке, а Ноэль без конца бегала туда-сюда, приносила мне документы на подпись, утрясала распорядок недели, а еще подсунула новое циркулярное письмо нашего главврача Ги Водена про возможную эвакуацию в случае лесного пожара. Скоро придет Эрик Массеро, отец моей анорексичной пациентки Изабель – на него нужно выкроить время. Звонила женщина-детектив со смешной фамилией, обещала перезвонить. Звонили насчет нового физиотерапевтического оборудования – если я хочу заказать, нужно связаться с физиотерапевтом, крайний срок – четверг. Готов ли мой доклад и слайды для симпозиума в Лионе – это на следующей неделе? Я отвечал на кучу вопросов Ноэль, подписывал бумаги, а сам все думал про этого Дракса.
Его привезли ближе к двенадцати. Недвижная погода забеспокоилась: под кобальтовым небом загулял ветер, оливковые ветви в мелких узких листочках заколыхались, заметались, словно косяки рыб, ополоумевшие и раздражительные. Иногда от мистраля можно обезуметь. Он не спасает от жары – лишь перемешивает горячий воздух. Сегодняшний ветер таил в себе угрозу – как в кукурузном поле Ван Гога, написанном накануне самоубийства; угроза, что начинается вовне, но поселяется в душе, едва ее вдыхаешь. Дракса на каталке вкатили в отделение. Возраст: девять лет. Состояние: крайне тяжелое. По обе стороны от каталки шли две медсестры, у одной в руке мягкая игрушка. А сзади шагала мать Луи – и меня сразу потрясла осанка этой маленькой хрупкой женщины. Ее поступь и гордо поднятая голова словно возвещали: «гордая жертва». У мадам Дракс были светлые волосы – нечто среднее между белокурыми и рыжими. Тонкие черты с аккуратными веснушками – непримечательная, с первого взгляда не поражала, но было в ней обаяние. Что-то от кошечки. А что до ребенка…
Бедный Луи.
Темные волосы, темные ресницы, но лицо мертвенно-бледное, будто вылепленное из воска. Прозрачная кожа едва ли не светилась, что напоминало каменные церковные изваяния умерших: некрупные, тонко очерченные ладони и стопы, глаза мечтательно закрыты. Дыхание совсем тихое, почти неуловимые вдохи и выдохи.