Девять унций смерти - стр. 31
«Нам бы ее только через ночь перевезти!»
Якш всегда считал, что ночь – это время такое, а вот поди ж ты – она обернулась пространством. Что ж, верно, и так бывает.
Никогда еще Якш не слышал столько чарующе прекрасной музыки. А ведь, казалось бы, у него во дворце всяких там отборных музыкантов перебывало… но то ли музыканты были не те, то ли с ним самим что-то было не так, но он поклясться готов – никто и никогда не играл при нем так! Эта музыка… она была, как доброе пиво и мясной бульон, как искристое вино и травяной отвар, как мед и хлеб, она была, как глоток родниковой воды и утренняя заря, запах первых весенних цветов, цветов, что Владыке гномов люди продавали втридорога, как запах этих цветов и летнее утро, она была как жизнь, как песни друзей и губы любимой, как звезды, которых Якш не видел.
Знаешь, о чем поет скрипка?
О звездах…
Они глядят на тебя, пока ты спишь.
А ты спишь и не слышишь, как они смотрят.
Спишь и не видишь ее песню.
Быть может, тебе даже неизвестно, что она приглашает тебя на танец?
Каждым своим звуком приглашает, а ты – спишь…
Ты так не вовремя уснул.
Впрочем, здесь и нельзя уснуть вовремя.
Здесь спят только не вовремя.
Почему?
А потому, что здесь нет времени.
Здесь только ночь.
Только ночь, и все.
А времени нет.
Так что просыпайся, а то так и не узнаешь, о чем поет скрипка, ведь она поет о звездах… о звездах…
Якш шел по тропе за скрипачом, шел окруженный музыкой и запахом ночных цветов, шел, тащил тележку с девочкой, которая жила, потому что музыка… а вокруг мрачным неумолимым конвоем шествовало время. Беспощадное к слабым и короткоживущим людям, оно тем не менее вынуждено было отступать перед яростной волей человека-барда. Оно не смело приблизиться и схватить девочку, ибо яростные молнии звуков били его наотмашь, пронзали эльфьими стрелами, рубили гномьими секирами и человечьими мечами. Казалось, весь мир стоял за будущую Невесту, и мертвое холодное время отшатывалось, испуганное этой искренней яростью живого в борьбе за жизнь, яростью, непонятной всему мертвому и холодному, а оттого вдвойне пугающей.
«Нам бы ее только через ночь перевезти!»
«Ничего, перевезем! Эй, время, прочь с дороги!»
Нужно просто идти и тащить тележку. Просто идти и тащить. По серебристой тропе сквозь ночь. По тропе, что возникает по волшебному слову заговоренной скрипки, скрипки, выговаривающей шаг за шагом, уговаривающей время и ночь подвинуться, а болезнь – помедлить.
Якш не сразу понял, что идут они сквозь лес, столь густой, что и вообразить страшно. В таком лесу обязательно должны были водиться лесные чудовища, поджидающие гномов еще с древнейших, эльфийских времен. Они, конечно, захотят схватить его, гнома и бывшего владыку гномов. Они пересекут тропу, заставят замолчать скрипку и…