Девять месяцев до катастрофы - стр. 32

Тарелкин же выдыхает и запрокидывает голову вверх, нервно ероша собственную шевелюру теми самыми пальцами. Да, потолок в его кабинете – произведение искусства. Нигде такого нет, только в каждом офисе мира. Ко мне не поворачивается. То ли по-джентльменски дает привести себя в порядок, то ли физически не может теперь на меня смотреть.

– Так что, мне следует здесь убрать, а потом писать заявление? – поправляя наспех застегнутую рубашку, интересуюсь у его спины.

И моему хладнокровно легкомысленному тону позавидует любая портовая... Женщина низкой социальной ответственности. Уровень: богиня.

– Если ты не рассчитываешь на продолжение, – хрипло выдыхает Тарелкин, все ещё не поворачиваясь ко мне лицом. Сейчас его весьма занимают собственные запонки. – Можешь остаться.

– Если Вы ни на что не рассчитываете, – громко фыркаю я. – То я останусь.

Всё-таки остаться сверху в разговоре – мой единственный шанс сохранить достоинство. Потому что совсем недавно я была жёстко под ним. И совершенно немыслимо дать ему снова оказаться сверху даже в разговоре. Просто ниже моего достоинства.

– В понедельник нужно прийти пораньше и подготовить переговорку, – как ни в чем не бывало роняет босс. – Я назначил встречу мерчандайзеров на девять, – наконец оборачивается ко мне. Бросает осторожный взгляд, будто не он сейчас на коне, застегивая дурацкую неподдающуюся запонку на рукаве. А уже через секунду заправляет руки в карманы брюк, выпрямляется, становясь будто выше и шире, и впивается в меня фирменным проверяющим нервную систему оппонента взглядом.

– Поняла, – соскакиваю с холодной столешницы и разворачиваюсь на выход.

Этот взгляд я выдержать не в силах. Не сегодня.

– До свидания, Юрий Константинович, – бросаю уже у двери.

– До свидания, Софья.

Хриплое прощание отзывается повторным спазмом внизу живота. Я сломалась. Теперь такой отклик будет всегда?

Отвратительно.

Знаю, что самая верная реакция сейчас – самобичевание. Но какого-то черта, всю дорогу до дома я тупо ловлю флешбэки вечера. Раскаленные губы, скользящие по плечу, рука, сжимающая шею, громкие шлепки. И собственный стон, смешанный со сдержанным мужским.

Волна возбуждения прокатывается по все ещё разгоряченной коже. Вновь и вновь. Трусы хоть выжимай.

До мозга просто все ещё не дошло, что и с кем я творила.

Но следующее утро все расставляет по местам.

Тут тебе и самобичевание, и ненависть к себе, и даже трусливое желание проявить слабость и уволиться дистанционно. Отличный план я считаю.

И даже посвящаю субботу тому, чтобы, не вылезая из кокона одеяла, проштудировать рынок вакансий.