Размер шрифта
-
+
Девять - стр. 3
если нет любви откуда возьмется горе
если я все свое имение нищим раздам
и тело отдам на органы а то и на всесожженье
а любви не имею что пользы моим трудам
первый шаг охлажденье второй раздраженье
«если идти следом лучше идти стадом…»
если идти следом лучше идти стадом
музыка духовых награды сыпятся градом
лидер с рукой железной и с плоским лицом удава
кровь из жерла войны как из вулкана лава
странные времена нам под конец подарили
не отмыли от грязи не отряхнули от пыли
показали выпуклость ужаса на плоском цветном экране
век инвалид потерявший руку в чужом кармане
век инвалид потерявший разум в дыму пропаганды
город стыд потерявший из-за полной шаланды
говорят что кефали уплывшей в дальние дали
с рыбаками костями по которым рыбачки страдали
проснешься и старый мотив озорной уголовный
встанешь к окну пейзаж бесцветный неровный
выйдешь на зимний пляж ветер насквозь продувает
рыбка плывет к ногам не печалься и хуже бывает
«территория наша была но недолго пока…»
территория наша была но недолго пока
европа не стала подобием черновика
или детской раскраски или плотной бумаги
для вырезания ножницами по контурам рек
по перешейкам по горным хребтам господин имярек
расставляет на карте неизвестные ранее флаги
на пластмассовом столике крыма татарский лежит чебурек
плюс граненый стакан пророссийской живительной влаги
представляю мальчишку с кончиком языка
меж зубами зажатым территория наша пока
впрочем что значит наша когда наготове войска
без опознавательных знаков рука неизвестной державы
указательным пальцем грозит нам издалека
и какой мы дивизии или какого полка
наши люди отважны наши ломкие сабельки ржавы
стихотворная ломкая длится строка
в ожиданье подлога подножки подставы
я служил в севастополе в форме военно-морской
я в советском строю одержимый семитской тоской
под названьем вельтшмерц стойка смирно на палубе летной
прижимая к матроске промасленный автомат
повторял присягу и слушал начальственный мат
и готовил себя к вечной жизни пустой тягомотной
наблюдал свежеоблачный крымский военный закат
что слегка украшен волошинской мыслью бесплотной
я служил в состраданье героям гражданской войны
в подражанье российским мерзавцам седой старины
чьи поступки прекрасны а враждебные мысли черны
панорам диарам севастопольских баек толстого
территория наша была но о чем горевать
по вечерней поверке в подушку в ночную кровать
от полуночи до половины шестого
разобщенные люди расчлененная злобная мать
и граненые мутные стенки стакана пустого
«сладка коврижка жаль что горька отрыжка…»
сладка коврижка жаль что горька отрыжка
урок не впрок хоть душе полезно ученье
Страница 3