Девушка из Англии - стр. 60

Отель в Каире имел обширный центральный двор под открытым небом. Вокруг него под колоннадами были расставлены обитые шелком диваны и кресла. Там стояли огромные пальмы и фикусы в кадках, красные лилии с восковыми зелеными листьями, такими темными, что они казались черней сажи. В центре бил фонтан, струи которого изливались из пастей львов в бассейн, полный бледных усатых рыб, плававших по нему кругами от рассвета и до заката. Каждый день в четыре часа постояльцы пили чай под колоннадами. Слуги приводили застоявшийся воздух в движение с помощью снабженных длинными ручками опахал из сплетенных пальмовых листьев. Безмолвные официанты в белых перчатках выносили серебряные подносы, на которых лежали сэндвичи-канапе и птифуры. Мод была разочарована. Ей не хотелось, чтобы в Египте ей подавали традиционный английский чай с обилием закусок – такой же, как в Гемпшире[69]. И она не желала ужинать каждый вечер в гостинице вместе с другими англичанами. Она мечтала спать в одной из пирамид и встречать призраки древних фараонов. Или ехать по пустыне вслед скрывающемуся в золотых песках солнцу и носить паранджу, как Шахерезада. Шел апрель, и Натаниэль поехал с ними на пасхальные каникулы, к которым они решили прихватить еще несколько дней. Элиас Викери всегда с охотой брал мальчика во все поездки вместе со своими детьми и без лишних слов оплачивал дополнительные расходы. Семья Викери владела большим состоянием на протяжении стольких поколений, что никто, кроме Элиаса, точно не знал, сколько у них денег и откуда они взялись. Младшие Викери, во всяком случае, никогда не задавали подобных вопросов. Натаниэль незадолго до этого вернулся из Франции, от матери, и всю первую неделю молча страдал, находясь в состоянии полного нервного истощения. При этом он отказывался что-либо объяснять и вообще не хотел говорить о злополучной поездке. И почти все время спал. Мод за ним внимательно наблюдала и видела, как он постепенно вновь приходит в себя, пробуждаясь к жизни, словно дерево весной. Его плечи расслабились и расправились, голова поднялась. На щеках заиграл румянец, глаза вновь обрели обычную проницательность, а затем к нему вернулся и голос. Вопросы, размышления вслух, глупые шутки, которыми он перебрасывался с мальчиками. В первый раз, когда он безудержно захохотал над нарочито неуклюжим падением Фрэнсиса на пятую точку, Элиас похлопал его по плечу и улыбнулся. Мод знала эту улыбку отца, которая безмолвно говорила «молодец». Она чуть не поздравила Натаниэля, хотя не могла сказать, с чем именно. Ей захотелось его обнять, но поскольку она никогда прежде этого не делала, то не решилась.