Девора - стр. 5

То была гниль, а не вода.

Река стояла на месте и никуда не текла.

В нее можно было войти дважды, трижды. Сколько угодно раз. Ничего бы не изменилось.

Лишь иногда на том берегу сыпались камни. Будто невидимые глазу животные приходят на водопой.

За рекою поля. Мрачные квадраты окаменевшей пшеницы.

Дальше деревья. Ни одного листочка. Только ветки. Обгорелые руки. Пальцы-когти тянутся к небу.

Пустые мольбы.

_______________

Он нашел себе дом на окраине поселка.

Всюду пыль. В спальне два трупа.

Старые. Сухие. Почерневшие от времени. Ничего общего с людьми на фотографиях, которые висят вдоль лестницы на второй этаж.

Он забыл, как выглядят улыбки.

И шатался по комнатам. Искал чужие воспоминания. Застывшие кадры из прошлой жизни. Думал радость передается, как вирус. Подхватишь болезнь и навсегда станешь счастливым.

Не вышло.

Улыбок здесь было немного.

Хмурые старики. Брошенные. Оставленные своими взрослыми детьми умирать в одиночестве. На едине друг с другом и телевизором. У них были собаки, но теперь здесь только пыль. Никаких следов на выцветшем полу, шерсти или пожеванных игрушек. Никакой еды в мисках. Только надписи-клички. «Пират» и «Кокос».

Дом странный. С привидениями.

Иногда скрипит лестница. Кто-то кряхтит и кашляет. Женщина плачет. Шепот мужчины. Лай собак.

Ветер задувает в разбитые окна и двери. Смеется над чужаком.

Мерзкий. Противный. Ветер сквалыга и скупердяй.

Все здесь принадлежит только ему.

Он недоволен присутствием чужака в мире мертвых:

– Тебе тут нечего делать, дурак!

Из раны в боку течет кровь.

Чужаку не стоило рыть ту могилу. Земля была твердой, как камень.

Он хочет снять одежду и запустить в рану пальцы, ладонь, руку. Вынуть занозу. Выбросить сердце. Легкие. Печень. Почки. И все остальные детали. Механизмы. Они ведь так важны. Только эти штуки имеют значение для поддержания жизни. Остальное не в счет. Мысли, чувства, слова. Все пустое.

Библейские заклинания не помогают:

– Если не увижу на руках Его ран от гвоздей, и не вложу перста моего в раны от гвоздей, и не вложу руки моей в ребра Его, не поверю.

Он сидит на диване в гостиной и смотрит на себя в отражении экрана телевизора. Темная, мрачная тень. Силуэт человека. Схематичный набросок неумелого писателя, художника, свидетеля.

Чужак никогда не существовал. Он лишь образ. Отражение чьих-то мыслей.

– Ты мертвец.

Его голос звучит слишком резко в пустом доме.

Вот еще одна дурная привычка. Болтать сам с собой. На разные голоса. Будто в мире все по-прежнему, детка. Так и есть. Ничего не изменилось. Не с кем поговорить. И сказать тоже нечего. Жалобы. Банальности. Сплетни.