Девочки Талера - стр. 46
Мне было очень холодно, я не могла согреться. Тим что-то говорил, тормошил меня, а у меня ресницы будто склеились, не получалось открыть глаза. Он меня поднял и понес куда-то.
Дальше помню урывками. Приглушенные голоса, один строгий, женский, незнакомый. Второй встревоженный, Тимура.
— Вирусная инфекция, если не будет осложнений, температура может держаться от трех до пяти дней. Но девочка истощена, она же кормит, Тимур Демьянович, ей отдых нужен и хорошее питание, а такое впечатление, что она у вас в две смены на заводе впахивает. Ну вы же старше, должны быть ответственнее. Сами встаньте ночью к ребенку или ночную няню наймите. А жене дайте выспаться.
Не понимаю, когда Тимур успел жениться, но подумать об этом не успеваю, проваливаюсь в сон. Когда просыпаюсь, мне снова восемь лет, я в больнице, и Тимур пришел меня проведать. Теперь я не отпущу его, не дам уйти. Цепляюсь за руку, а когда он наклоняется, хватаю за шею.
— Тим… апельсины. Я хочу… И чай, с малиной… Ты приносил мне.
Меня приподнимают сильные руки, сухие губы прикладываются ко лбу. Тимур бережно обнимает и шепчет в макушку:
— Нельзя тебе, маленькая, они аллергенные, Польку может посыпать. А чай не я приносил, а Робби, он там переживает. Сейчас скажу, чтобы принесли, не хочу тебя оставлять, очень высокая температура.
В его голосе столько нежности и заботы, что меня затапливает чувство, которое я столько времени старательно прятала. Трусь об его подбородок щекой и улыбаюсь.
— Тим, я тоже... Тоже буду… заботиться…
И почему он смотрит с такой тревогой?
Потом снова провал, я выныриваю как из калейдоскопа. Рядом со мной женщина в белом халате с Полинкой на руках. Мне уже не восемь, и у меня есть дочь.
— Слава Богу, вы проснулись, Ника! — облегченно вздыхает она. — Надо покормить девочку, чтобы у вас не пропало молоко.
— Я же больна, — качаю головой, — разве можно?
— Нужно! Ваш организм борется с вирусом, вырабатывает антитела, и ваше молоко теперь для малышки самое лучшее лекарство, — она говорит негромко и спокойно, и я тоже успокаиваюсь. — Вы повернитесь на бок, я положу к вам Полинку.
Обнимаю дочку и снова куда-то падаю. Сквозь шум воды слышу голос Тимура:
— Не могу, Шерхан, не полечу я никуда. У меня жена с дочкой заболели, обе. Я же на дерьмо сойду, о них думать буду, какой из меня переговорщик?
Тимур все-таки женился, пока я болела. Начинаю тихо всхлипывать, надо мной появляется встревоженное лицо.
— Ника, что случилось?
— Тим, — хочу поднять руки, но совсем нет сил, — Тим, ты женился? Когда ты успел?
Он смотрит круглыми глазами, и мне кажется, в них застыл ужас.