Девочка с медвежьим сердцем - стр. 4
Мать всегда вела себя очень странно, когда речь шла о важных вещах, словно хранила свое второе «я», своенравное, непостижимое, потустороннее «я», в сундуке с одеждой, под выходным платьем, и пользовалась им в самых крайних случаях. В такие моменты она становилась не матерью, а Маргарет. Глаза казались глубже, волосы под чепцом – гуще и непокорнее, словно у ведьмы, внимание устремлено на что-то, чего не способна видеть Мейкпис.
Когда мать становилась такой, девочка старалась не поднимать головы и не спорить. Однако на этот раз ее поразил ужас. Она молила так, как никогда раньше. Спорила. Протестовала. Плакала и с яростным отчаянием цеплялась за руку матери. Мать не может оставить ее здесь, не может, не может…
Мать вырвала руку и так резко оттолкнула Мейкпис, что та отлетела в сторону и едва не упала. Не обращая внимания на дочь, мать вышла, захлопнула дверь, погрузив помещение в непроглядную тьму. Послышался стук задвигаемого засова.
– Мама! – вскрикнула Мейкпис, больше не заботясь о том, что их здесь застанут. Подбежала к двери и стала ее трясти. Дверь не поддавалась. – Ма!
Мать не откликнулась. Вместо ответа слышался шорох ее удалявшихся шагов. Мейкпис осталась наедине с мертвыми, мраком и доносившимся издалека безрадостным уханьем сов.
Следующие несколько часов девочка провела без сна, скорчившись в гнезде из одеял, дрожа от холода и слушая отдаленный лисий лай. И чувствовала, как существа населяют уголки ее разума, выжидая нужного момента. Выжидая, пока она заснет.
– Пожалуйста, – умоляла их она, прижав руки к ушам, пытаясь не слушать шепотки. – Пожалуйста, не надо. Пожалуйста…
Но в конце концов сон против воли затуманил ей голову, и пришел кошмар.
Как и прежде, Мейкпис увидела темную узкую комнату с земляным полом и стенами из обожженного черного камня. Она пыталась закрыть ставни, чтобы в окно не проникал лунный свет. Нужно отсечь его. Отсечь шепот, который он несет. Но ставни никак не сходились, а задвижка была сломана. В щели разверзлась тошнотворная ночь. Звезды покачивались, поблескивая, как болтающиеся пуговицы. Мейкпис изо всех сил налегала на ставни, но ночь выдыхала в ее комнату мертвых. Выдыхала десятками. Они с воем устремлялись вниз, к ней – расплывающиеся, тусклые лица… Мейкпис закрыла ладонями уши, зажмурилась, стиснула губы, зная, что они намерены пробраться внутрь. В ее голову. Они стонали и завывали у самых ушей, а она отказывалась понимать их. Пыталась не допустить, чтобы тихие, тоскливые звуки стали словами. Бледный свет проникал сквозь веки, а шепотки сочились и лизали уши, и существ было столько, что воздух сгустился, а ей приходилось вдыхать его…