Девочка и пёс - стр. 19
3.
В Туиле, маленьком провинциальном городке в западной части королевства, сегодня ожидалось большое событие – суд над пойманной дикаркой.
На пыльном утрамбованном грунте городской площади, напротив здания мэрии, собралась толпа. Люди сидели на принесенных из церкви и таверны скамьях, или прямо на земле, и тихо переговаривались в предвкушении действа.
На крыльце мэрии стоял длинный тяжёлый стол, за которым восседало трое судей. Все они были в черных мантиях, белых париках с громадными кудрями и высоких квадратных шляпах. Крайним слева сидел Орландо Гортекс, славный мэр Туила. Городской глава как обычно пребывал в стадии легкого опьянения и взгляд его был отрешенным и несколько осоловелым. Крайним справа сидел отец Буртус, архиепископ и владыка туилского прихода. Отец Буртус, как и положено, представлял в суде церковную власть. Священник выглядел очень сосредоточенно и по-деловому, к предстоящему процессу он относился весьма серьезно. В центре сидел Мастон Лург – главный королевский судья туилского округа. Назначенный в это захолустье четырнадцать лет назад, он уже давно перестал мечтать о переводе куда-нибудь поближе к столице и ко двору, и теперь просто делал свою работу, стараясь по мере сил извлекать из неё выгоду для себя и сохранять в населении веру в королевское правосудие.
Сегодняшнее дело не представлялось ему сложным.
Трое местных лесорубов работали на делянке. На них напала какая-то дикарка из Кирма, страны граничащей с восточными провинциями королевства. Что она здесь делает, так далеко от своей родной земли, неясно, но это и не важно. Она убила одного из лесорубов, двое других сумели ранить ее и связать. Так что свою задачу Лург понимал предельно четко. Быстро и умело обвинить и осудить проклятую язычницу и приговорить ее к повешению, к вящему удовольствию родственников и друзей убитого, а также всех добрых граждан города Туил.
Возле крыльца, справа от судейского стола, стояла тесная металлическая клетка, в которой и находилась преступница. Горожане с любопытством рассматривали дикарку и делились впечатлениями. На вид ей было лет двадцать. Стройная, изящная, прямые длинные черные волосы, белая бархатная кожа, маленький рот с тонкими губами, аккуратный прямой маленький носик и чудесные темные, почти черные глаза, немного суженный и удлиненный разрез которых был так непривычен местному люду. Девушка была очаровательна, но сейчас она выглядела усталой и замкнутой. Из одежды на ней оставили кожаные облегающие брюки и широкий лиф из темно-синего шелка. Её голый живот был обмотан куском грубой ткани, когда-то белой, а теперь испачканной грязью камеры и засохшей кровью. Её волосы превратились в неопрятные свалявшиеся космы. Девушка стояла босыми ступнями на дощатом полу клетки и, держась руками за её прутья, смотрела в землю.