Девичий виноград. Женская поэзия Латвии - стр. 4

первая звучит туннельным ветром от близости поезда

тоном сильным как ведро бьющее в сруб колодца

точно так брюква перекатывается в тележке

«вот здесь остановите»

странно расплылся свет

может быть от прожекторов

а может быть от луны

или от этих воскресших

              чреватых трещинами на каждом саженце и побеге

замечаю

лица обеих темны и красны

мы трое неотличимы во тьме

Чернилами зелеными весны

я подпишусь под тающей зимой.

Роскошный тлен мой:

от четверки вьюг – к четверке стен и

клавишам бездомным, ты до самой

смерти и от кончиков ногтей служил им,

чтобы я шла, как звукоряд, к вершинам

твоей тропой, где и дышать-то нечем,

где наших жизней вечный непокой.

Чернилами зелеными весны

я подпишусь под нашей встречей. Нечем

мне доказать, что подписи верны.

Будильник тикает и Бог смеется

тому, что мы зовем его часами.

       – Черт возьми, – Он говорит, –

в пыли, виниловых осколках,

в том, что чай остыл, что снег растаял,

что реки обмелели, виден

ход часов, как

на ладони

ожог.

май

неискоренимая воскресная гонка ближе к вечеру, на

пути в город. солнце слепит глаза, да

безжалостный блеск асфальта. чувствуешь скорость, да

на море были лебеди. гарь, безветрие

сосед сжигал палый лист

бремя зимы не воспламенялось. горя долго и тяжело,

саднило

брачные ритуалы термитов, да, металлический блеск незабудок

необъятность небес, да

как тебя искала я в незнакомом раю

даже там словно в снах моих ты ко мне спиной

как всегда не найти ботинок

не выбрать рубашки пожалуйста не надевай ничего клетчатого

       не носи чужого

там в риге с талмудом хемингуэя в подоле долго сидела в кругу роз у памятника свободы один мальчик пил рядом какао-синтетик одна девочка так спешила очевидно была пьяна один ударник играл на маримбе и щурил глаза как будто наблюдал воздушных гимнастов

но по вогнутым мостовым у памятника свободы

никто-никто не шел твоей походкой

тут мне стало страшно –

живи мы совсем в ином месте

под всеми этими цитрусовыми с тарелками полными мидий среди морских гребешков и летучих рыб – в жгучей анри-матиссовой синеве и в лимонно-желтых каютах его акварельных яхт

как бы я тебя там нашла как могла бы знать

правда ли, что у нас здесь один лишь парк один памятник

свободы

одна жизнь

душевное тепло выцыганенное у ветрениц

страждут сирые духом

       выпевают тоскливо

как далеко бы

       могло быть отсюда до моря?

и кто позабыл

       отогнать лошадей –

так в небесах и пасутся