Дева в голубом - стр. 6
Изабель глубоко вздохнула и подняла грабли. Послышался гул, и рука ее задрожала. Грабли покачивались слева от ниши. Изабель замерла и огляделась: повсюду раскрасневшиеся лица, совсем незнакомые в этот миг, тяжелые, холодные взгляды. Она подняла грабли повыше, прижала их к основанию статуи и надавила. Изваяние даже не дрогнуло.
Гул усилился. Она надавила сильнее, из глаз у нее брызнули слезы. Младенец смотрел в высокое небо, но взгляд Мадонны, Изабель чувствовала это, был устремлен на нее.
– Прости, – прошептала она, отвела грабли назад и изо всех сил ударила.
От соприкосновения металла с камнем раздался глухой звук, лицо Девы разлетелось на куски, Изабель обдало дождем каменной крошки, толпа радостно загоготала. В отчаянии она замахнулась – от нового удара жертва слегка пошатнулась.
– Давай еще, la Rousse! – заорала какая-то женщина.
«Не могу больше», – подумала Изабель, но вид раскрасневшихся лиц заставил ее замахнуться в очередной раз. Изваяние начало раскачиваться, безликая женщина словно баюкала младенца. Затем она наклонилась вперед и рухнула на землю, сначала головой, затем всем корпусом. Младенец выпал из рук матери, взгляд его по-прежнему был устремлен куда-то вверх. Изабель выронила грабли и закрыла глаза ладонями. Толпа заулюлюкала, засвистела, подалась вперед, окружая поверженное изваяние.
Оторвав ладони от глаз, Изабель увидела прямо перед собой Этьена. Торжествующе улыбаясь, он наклонился, сдавил ей грудь, а затем растворился в толпе, забрасывавшей голубую нишу комьями грязи.
«Никогда уж мне больше не увидеть такого цвета», – подумала Изабель.
Уговаривать Маленького Анри и Жерара долго не пришлось. Хоть Изабель и говорила, что все дело в красноречии месье Марселя, в душе она знала, что все равно братья уйдут, даже без его слащавых слов.
– Бог осенит вас своей улыбкой, – говорил он. – Это Он вас избрал. Он посылает на эту войну. Бороться за своего Бога, свою религию, свою свободу. Вы вернетесь домой мужами силы и доблести.
– Если, конечно, вообще вернетесь, – сердито пробормотал Анри дю Мулен, и только Изабель услышала его слова.
Он арендовал по два поля ржи и картофеля[1] и каштановую рощицу, держал свиней и коз – помощь сыновей была необходима, вдвоем с дочерью с хозяйством не справиться.
– Придется ужиматься, – сказал он Изабель. – Засею только одно поле ржи, избавлюсь от части овец и свиней, тогда для их прокорма картошки и с одного поля хватит. А когда близнецы вернутся, снова прикуплю скота.
«Они не вернутся», – подумала Изабель.
Она видела, как блестели глаза братьев, когда вместе со сверстниками они покидали Мон-Лозер. Они пойдут в Тулузу, в Париж, далее в Женеву, к Кальвину. Затем в Испанию, где живут люди со смуглой кожей, а то и на край земли, по другую сторону океана. Но сюда – нет, сюда они больше не вернутся.