Дева в голубом - стр. 17
– Точно, надо бы заглянуть в ее личное дело, – ухмыльнулась я.
– Не сомневаюсь, что в нем полно жалоб. Впрочем, она же из последних сил держится, это видно. Так что пожалей старую клячу.
Было искушение поселиться в одном из старых домов на площади или рядом, но, когда выяснилось, что здесь ничего не сдается, я почувствовала тайное облегчение: это дома основательные, для коренных жителей. В конце концов мы отыскали дом в нескольких минутах ходьбы от центра, тоже старинный, но без причудливого орнамента, с толстыми стенами, кафельными полами и крохотным двориком, увитым виноградными лозами. Спереди двора не было, парадная дверь выходила прямо на узкую улочку. Внутри дома было темно, но это ничего, утешал меня Рик, зато летом будет прохладно. К тому же такими были все дома, где мы побывали. Я боролась с полумраком, открывая ставни, и поначалу нередко ловила любопытствующие взгляды соседей. Потом они, правда, научились не подсматривать.
Однажды я решила сделать Рику сюрприз: когда он вечером вернулся с работы, его ждали выкрашенные в цвет маренго ставни и горшки с геранью на подоконниках. Он стоял у входа в дом и молча улыбался, а я смотрела на него, перевесившись через подоконник, убранный розовыми, белыми и красными цветами.
– Добро пожаловать во Францию, – сказала я. – Добро пожаловать домой.
Узнав, что мы с Риком переезжаем во Францию, отец уговорил меня написать какому-то нашему родственнику, седьмая вода на киселе, жившему в Мутье, городке на северо-западе Швейцарии. Когда-то, очень давно, папа навещал его там.
– Уверен, тебе там понравится, – повторял он, диктуя мне адрес по телефону.
– Папа, но ведь Швейцария и Франция – это разные страны. Может, мне не удастся и близко к тем краям подобраться.
– Может быть, малыш, может быть, но разве плохо знать, что рядом с тобою семья?
– Рядом? Мутье в четырехстах или даже пятистах милях от места, где мы будем жить.
– Вот видишь? Всего лишь день езды на машине. В любом случае это намного ближе к тебе, чем мой дом.
– Послушай, папа…
– Элла, не надо ничего говорить, просто запиши адрес. Сделай мне такое одолжение.
Разве я могла сказать «нет»? Я со смехом взяла карандаш.
– Только все равно это глупо. Что же написать ему: «Привет, я ваша дальняя родственница, вы обо мне никогда не слышали, но сейчас я в Европе. Может, повидаемся?»
– А почему бы и нет? Слушай, для начала можно порасспрашивать его об истории семьи, о наших корнях, о занятиях предков. У тебя там будет полно свободного времени, надо же чем-нибудь заняться.
Отец был воспитан в духе трудовой этики протестантизма, и открывающаяся передо мной перспектива ничегонеделания его беспокоила. Он неустанно выдвигал предложения, чем бы полезным мне заняться. Тревога отца передалась и мне: я ведь и впрямь не привыкла к свободному времени, всегда была занята учебой или работой. Привыкнуть оказалось нелегко; перед тем как мне пришли в голову три дела, которыми можно заняться, я миновала фазу позднего вставания и домашней уборки.