Дети зимы - стр. 8
Господи, ты ведь никогда и не знал другой жизни! – мысленно воскликнул он. Как ты будешь жить здесь дальше, если некому продолжить твое дело? Даже Джим предал его и свел счеты с жизнью, а ведь у него осталось двое сыновей. Сам он давно уже принял решение – не иметь детей, чтобы они не страдали от незавидной фермерской доли. Хотя это решение далось ему нелегко.
Погруженный в свои невеселые раздумья, Ник равнодушно смотрел на раскинувшиеся перед ним красоты: на ферму, примостившуюся над долиной на высокой площадке; на речку, вьющуюся змеей среди осенних лесов; деревья уже окрасились в янтарь и багрянец; ветер гнал по потемневшему небу штормовые облака. Не за горами и первый снег.
Он ощутил знакомое щекотанье в затылке. Он был не один.
Она следила за ним.
Даже резко обернувшись, он не увидит ее лица. Он не очень понимал, кто она такая, древний призрак, прятавшийся в его рощице, рыскавший по его полям и пустошам. В ее присутствии не было ни утешения, ни благоприятной ауры. Он видел ее лишь однажды, много лет назад, возле кельтской стены.
– Отцепись от меня, старая карга! – заорал он и снова в ярости замахнулся топором.
Заготавливать дрова на продажу, чинить стены и ремонтировать технику – не жизнь для фермера, но эти занятия поддерживали тонус в мышцах, отвлекали от тягостных мыслей. Слишком многие его дружки разжирели за последние месяцы, после страшного удара. Бар «Летящий Орел» искушал, обещал забвение; хотелось напиться до беспамятства. Но Ник знал: если он потеряет хорошую физическую форму, с ней уйдут и скудные остатки его гордости.
Даже мать не знала, что он может видеть такие штуки своим третьим глазом. Вообще-то у Сноуденов этот дар передавался по женской линии. Отец когда-то определил его так: «Глаз, который видит все, но ничего не говорит». Вообще-то, не мужское дело – чувствовать духов, но Ник не очень переживал из-за этого дара, потому что он не раз предупреждал его об опасности, грозившей стаду.
Уловив уголком глаза какие-то движения, Ник поднял глаза. Мать, уже одетая в свой синий шерстяной костюм, стояла в дверях дома и махала ему, подзывая к себе. Что ей нужно на этот раз? Он бросил топор, выпрямил спину и направился к дому, рассчитывая выпить кофе и выкурить трубку.
– Ма, что ты придумала на этот раз? Если снова станешь бубнить свое, я и слушать тебя не желаю! – орал Ник, нагибаясь, чтобы пройти под низкой притолокой задней двери. Стянул с себя грязные сапоги и непромокаемый плащ. Мать стояла на его кухне с кружкой кофе. Обычно она находилась в передней части старого дома, окна которой выходили на юг, в сад, – а он жил в задних комнатах, откуда был выход на двор и к хозяйственным постройкам. Он взглянул на часы: пора бросить все дела и привести себя в порядок перед похоронами.