Дети заката - стр. 53
– Зачем тебе? У тебя же есть свой Бог.
– Есть, Митя, только он на землю не спускается, а твоя на земле живёт… Какая она?
– Разве словами, расстрига, её опишешь? Таких слов люди не выдумали…
– А другой мир, Митя, это как небо?
– Это как память, в него уйти и вернуться можно…
– Как это? Не пойму что-то. Загадками говоришь.
– В нас они, наверное, живут, в нашей памяти, оттуда и приходят. По-другому я это объяснить не могу.
– А я в первый раз, когда ты о Богине сказал, подумал, что болен ты. Только теперь понял, что правду говоришь…
– Может, и болен… Потому как один в это верю. Вот и ты пришёл ведь сюда! Значит, среди людей посчитают, что и ты нездоров.
– Да есть ли у людей дело до меня? Я ведь тоже тебе рассказать хочу, что привело меня сюда. Да на всякий случай – вдруг не выживу да больше не встретимся? – завещание тебе оставлю. Оно уже составлено, только имя твоё впишу своей рукой.
– Ты думаешь, оно мне надо?
– Пригодится авось…
Окончив исторический факультет в шестьдесят пятом, Саша Рогозин долго преподавал в школе. В свободное от работы время занимался фарцовкой – это началось ещё со студенческой скамьи. Работал не по-крупному и один, а так больших денег не сделаешь. Но всё же с горем пополам скопил деньги, купил машину. Машина была его давней мечтой. Она даже во сне ему снилась: голубенький жигулёнок с мягкими велюровыми сиденьями. И вот его сокровенная мечта сбылась! Он сидел в своей машине и раскатывал по ночному городу!
Но после трёх дней общения со своей «мечтой» он почувствовал смертную тоску. И от машины, и от всего, что его окружает. Машина-то всего три дня и горячила кровь, и взвинчивала душу от ветра в лицо, от чувства обладания собственным автомобилем. Но всё разом прекратилось. Опять были скучные уроки, которые он проводил, пыльная машина в гараже, на которой он теперь иногда приезжал на рынок. Просто посмотреть, уже не фарцевать – это тоже ему наскучило. Просто ходил между рядами и смотрел, как всё продаётся и покупается: от заграничных джинсов и до человеческой совести. И ему, спекулянту со стажем, пусть работавшему по мелочам, вдруг в голову пришёл вопрос: «Неужели везде так? Неужели так у нас устроен мир?»
Подтверждением тому стала продажа его голубой мечты, «Жигулей», когда его обвели, как самого последнего лоха на земле. При оформлении документов, когда машина стала уже не его, ему всучили «куклу» из хорошо нарезанной бумаги. Напился он тогда до помрачения, и в первый раз в душу его вошла злость на этих упитанных крепких парней, которые его обвели. И вместе со злостью в душу вошла игра – не жажда мщения.