Дети стеклодува - стр. 8
Ворон, как ни в чем не бывало, спокойно ответил:
– В меру быть мудрым для смертных уместно, многого лучше не знать.
Флакса вздохнула. В этих словах была правда, в этот день она сама испытала это. Она то и дело подходила к ковру, который как раз успела закончить к ярмарке, и напряженно всматривалась в узор. И всякий раз ее взгляд становился обеспокоенным и печальным. Ее шаги были тяжелы, она качала головой, так что крылья бабочек и цветы на шляпе грустно подрагивали.
Клуке пристально посмотрел на нее своим единственным глазом.
– Есть выход получше, чем роптать и страшиться, – сказал он, призывая ее к благоразумию.
– Да, Клуке, – ответила Флакса. – Какой совет ты хочешь мне дать?
– Что, о беде поведал ковер? – спросил ворон.
Флакса молча кивнула.
– То, что видел, о том промолчу, – решительно заявил Клуке.
– Но что, если она придет и захочет узнать свою судьбу?
– О том промолчу! – ответил Клуке, многозначительно мигнув единственным глазом.
Площадь была залита лунным светом, небо усыпано звездами. Иногда одна из них срывалась вниз, и люди могли загадать желание.
– Вот бы мы были богаты! – сказала София.
Альберт же ничего себе не желал. Он считал, что они и так многое получили в этот день.
– Ради детей, – пояснила София. – Я хочу, чтобы им жилось лучше, чем нам.
– А разве нам плохо живется? – тихо проговорил Альберт.
Но София его не слушала. С неба как раз упала звезда, и она прошептала:
– Представь себе Клару в шелке, а Класа в бархате – какие бы они были красавцы! Как я им этого желаю! – Глаза Софии мечтательно блестели в лунном свете.
Они проходили мимо шатра Флаксы Мильдвэдер, и Альберт остановился, засмотревшись на ковры. Он видел, что они красивее, чем когда-либо, но есть в них что-то недосказанное и непонятное. Альберт испытал странное щемящее чувство, словно их узоры сулили беду.
Сама Флакса не показывалась. Ворон Клуке неподвижно сидел в своей клетке. Альберт обернулся к Софии. Он хотел знать, не чувствует ли она того же. Его особенно смущал один ковер.
Но София на ковры даже не смотрела, ее заворожила мелодия скрипки, звучавшей у развилки, где начались танцы.
Она шагнула навстречу музыке и улыбнулась.
– Я хочу, чтобы Флакса мне погадала, – сказала она.
– Ты что, не хочешь танцевать? – спросил Альберт. Ему не терпелось поскорее уйти.
– Потом. Сперва я хочу, чтобы мне погадали.
И София вошла в шатер. Клуке посмотрел на нее, но не сказал ни слова. Флакса сидела в глубине шатра на треногом табурете. На полу лежал один из ее странных ковров. Софии они не нравились, на ее вкус они были чересчур мрачные.