Дети сакморов - стр. 23

И, заслушивая доклад старшего юрисконсульта, Бенедикта Балунского, засвистел Илья Григорьевич, весьма искусно выводя мотив популярной песенки, и в такт затопал ногой.

«Всё, конец мне» подумал умница Балунский.

И оказался прав.

Оборвав неожиданно свист, спросил Савойский ласково:

– Так, стало быть, Беня, прокуратура по шести сделкам проверку провела? По всем шести?

Балунский обречённо кивнул в ответ.

– И все шесть, стало быть, признаны несоответствующими… этому… как его… закону?

– Да, – шепнул Бенедикт.

Савойский хихикнул и погрозил юрисконсульту пальцем.

– Ай, Беня, огорчаешь! Семьдесят миллионов по этим сделкам зависло. Семьдесят ведь?

Бенедикт, спешно перелистав блокнот, уточнил:

– Семьдесят миллионов пятьсот сорок шесть тысяч рублей двадцать семь копеек.

– Вот точность какая! – восхитился Савойский. – Не только семьдесят миллионов с хвостом нам прокурорские заморозили, а ещё и двадцать семь копеек. Всё посчитал, Беня? Ничего не забыл?

– Такова общая сумма сделок, – подтвердил Балунский. – С учётом того, что по двум сделкам от наших клиентов по перепродаже уже поступила предоплата…

– С учётом этого, Беня, – прервал его Савойский, – ты…

Он резко подался вперёд, животом навалившись на стол.

С кривящейся, неровной, будто пьяным маляром и неровной кистью нарисованной улыбкой, похож был теперь Савойский не на разбойничьего атамана, а на жестокого паяца, прибежавшего в офис прямиком из ярмарочного балагана с чучелами уродцев и рыбо-зверей в запылённых стеклянных банках.

Кривая ухмылка эта окончательно добила Балунского.

Он сложил ладони у груди и замотал головой из стороны в сторону, словно отслеживания быстрые движения невидимого маятника.

– …ты гадёныш…

Движения маятника ускорились, набрав лихорадочный, суматошный темп.

– …и скот, скот мясной! Безмозглый!

Маятник остановился.

– Я исправлю, – прошептал Балунский.

Топ-менеджеры дружно опустили глаза.

– Три дня, и я исправлю!

Савойский, оттолкнувшись руками от края стола, шага на три откатился, колёсиками кресла смяв ковёр.

Развернул кресло к Балунскому и поманил того ласково полусогнутым пальцем.

– Сядь-ка мне на колени, Беня!

Побледневший Бенедикт промычал что-то неразборчиво в ответ.

– Не слышу! – крикнул Илья Григорьевич. – Что ты мямлишь? Возражаешь?!

И Савойский топнул ногой.

– Возражать смеешь, скотина?! Мне?! Директору возражать!

Савойский вытянул руку, искривлёнными пальцами хватая воздух.

– Иди! Сюда! Немедленно! На колени!

Бенедикт медленно, словно двигаясь по топкой трясине, прошёл по кабинету, обходя длинный стол, подошёл к начальнику и замер.