Дети Робинзона Крузо - стр. 56
Кстати, средства, вырученные от продажи платья-колокола, шли на благотворительные цели в Индию, страну, где примерно 2500 лет назад появился на свет принц Сидхартха Гаутама Будда.
– Матерь Божия! – говорит Плюша, не очень представляя себе, что имеет в виду. Просто так выражала удивление или негодование тетя Эмма, интеллигентная мамина подруга, блондинка. Любопытно, но еще некоторое время назад Плюша, выросший в неругающемся доме, пребывал в уверенности, что «эта сука» – одно из названий для блондинок. Именно так с видом начитанного паиньки-льстеца он, не скрывая восторга, обозвал тетю Эмму – «Мама, вот и наша сука пришла!»; результатом оказался ступор всех присутствующих, выяснение отношений между взрослыми и разбитая сервизная чашка – китайский фарфор – выпавшая из рук матери. Хвала Иксу – он объяснил Плюше, как обстоят дела. Ох и ржали тогда над ним!
– Они что, идут туда? – Плюша не сводит глаз с Тани и ее спутника. – К Маме Мии?!
– Срань Господня! – поддерживает его более красноречивый Джонсон. – Охренеть можно!
Закатное солнце отражается во множестве железнодорожных путей, окрашивая золотом даль за станцией, где городок взбирается в гору. Вечер прогнал остатки жары. Совсем скоро сюда опустится ночь, – южные сумерки коротки, – бархатная, пахнущая морским бризом, пропитанная обещаниями, первыми робкими поцелуями, стрекотом цикад и звуками летнего кинотеатра. Они еще не знают, что совсем скоро сегодняшний день расколется на две части, и в одной будет яркое солнечное пятно, где останется прыжок Будды, сделавший всех героями, а в другой появится нечто новое: вместе с этой ночью в их жизнь придет Тьма, почти не узнанная, почти безобидная.
Сегодня Таня оказалась на редкость привередливой, долго решая с выбором кавалера. Местные говорили, что Таня может и с двумя, и с тремя, а раз было даже с одиннадцатью, – с толпой! – но сейчас было по-другому, и возможно, все это лишь слухи.
Обхватив себя руками за плечи, с кем-то из товарок, она шла по приморскому парку, и ягодицы девушек, слегка прикрытые узкими мини-юбочками, колыхались как-то особенно весело.
Наконец выбор был сделан, и дамы расстались. Таня, взяв молодого человека за руку, быстро повела его по отдыхающему от зноя асфальту. Так быстро, словно оба вдруг куда-то заспешили. Миха узнал парня – борец, член сборной, местный чемпион и местная легенда; невысокий, широкоплечий, он обладал легкой кошачьей походкой и печальными глазами человека, не знающего жалости. Они не целовались и даже не говорили, просто очень быстро шли, и такая лаконичная целеустремленность еще больше интриговала. Пара любовников прошла через парк и добралась до самой пустынной его части, но и этого им оказалось мало. Борец, подняв Таню на руки (девушка, словно обессилев, на миг прильнула к нему), помог своей подруге перевалить через белый парапет римского портика, очерчивавшего парк, и оба спрыгнули на гальку железнодорожной насыпи. Зачем? Ведь дальше начиналась дикая территория, не к морю же в камни они собирались?!. Темнело очень быстро. И если в стороне заката рельсы еще ловили прощальный луч уходившего за горы солнца, то на востоке небо набухло чернотой подступавшей ночи. Они и не собирались к морю; последнюю тропинку вниз они уже прошли, а дальше начинались утесы с крутыми обрывами, и лишь пенные волны иногда прикрывали торчавшие из воды камни, острые, как бритва. Таня оступилась на своих высоких каблучках, сбросила туфли и старалась шагать по шпалам, а потом – свернула… И Миха увидел, куда она вела своего спутника. Тогда Плюша и обронил свою «матерь Божию».