Дети Нитей. Восток - стр. 48
– О том, что ты не один. – Рэйв приподнял бровь. – Что тебя не оставят одного, даже если ты потерял только что все самое ценное, что у тебя было. Роль союзника – дать понять, что у тебя все еще есть люди, готовые поддержать и помочь. Те, на которых ты всегда можешь рассчитывать.
Я тихонько хмыкнул, раздумывая над его ответом. А после мрачно улыбнулся и вздохнул.
– Поэтому Дер-Ха ушел? – Осторожно уточнил я. – Потому что у него не осталось никого, кому он мог доверять в очень паршивых обстоятельствах?
– Да, – печально отозвался Рэйв. – Аллисана тогда поддержал Рааден. Не дал сомневаться в том, что ему окажут помощь при необходимости. Ты знаешь мастера Рута, ему глубочайше плевать на любые попытки не доверять и сомневаться, если он решил помочь, то поможет. Да и сам Аллисан – не Дер-Ха, он с благодарностью отнесся к тому, что для него делали. А суулед уперся и решил, что все вокруг только и хотят, что прибрать к рукам его Дом, пока он достаточно слаб. Мы пытались поговорить, пытались его успокоить, но он просто прекратил выходить с нами на связь. Так что, как видишь, когда человек настолько сильно не желает помощи, у остальных не остается шансов. Даже у рааденов.
– Жаль, что он отказался слушать, – я поморщился.
– Это был его выбор, Дэйшу, – пожал плечами Рэйв. – Он принял решение оставить свою семью.
Семью? Я не сдержался и уставился на мастера с жутким удивлением.
– Что тебя так поразило? – уточнил Рэйв спокойно. – Слишком нравилось верить, что что-то изменилось? Что мастера уже не то, чем являлись века назад?
– Вы же постоянно ссоритесь, – заметил я с опаской, – постоянно что-то делите. Разве семья ведет себя так?
– Дэйшу, от наших решений многое зависит, – вздохнул Рэйв. – Так же, как однажды станет зависеть от твоих. Вполне естественно, что любой из нас хочет в первую очередь добиться благополучия и выгоды для своего народа. К тому же, открою тебе страшную тайну: пока маги Домов видят соперничество мастеров, они сосредоточены на приумножении величия своего искусства, на изучении Нитей и новых открытиях. Если вдруг на их глазах мастера начнут называть друг друга братьями и сестрами, вести себя, словно самые дружелюбные солнышки на свете, маги успокоятся и решат, что отныне могут лишь купаться в роскоши и признании, а никому из нас, – он весело мне подмигнул, – подобного благополучия не нужно, за ним скрывается слишком много бед для будущих поколений. Но если мы понадобимся друг другу, мы всегда будем рядом. Ничего не изменилось. Ничего не может измениться.
Я очень счастливо улыбнулся. Он ведь сейчас не лжет, он правда так думает. Что все они: Аливи, Аллисан, Рут, Даяру – его братья и сестры. И, значит, это все еще та же игра? Только с немного иными правилами? К тому же его слова о магах имели смысл. Да, Нити звали нас, практически требовали касаться и сплетать их, только вот как много экспериментов с узорами, новых открытий или мыслей были следствием их зова? И как много делалось, чтобы уберечь свои народы: физически в случае, например, эликсира Иды, или материально в случае новых плетений, которые можно продавать другим Домам, чтобы преумножить славу своего искусства, доказать другим магам право быть на равных, как в случае наших пяти Нитей? А может и вовсе создать нечто такое, что впишет твое имя в историю всего Востока, раз и навсегда перечеркнет всякие сомнения его народов в том, что тебе под силу то, что никогда не удастся им, как в случае с Каяр и ее гобеленами. Я невольно покосился в сторону символов трех искусств Райледа, зажмурился на мгновение, осознав сколько борьбы, сколько стараний было вложено в саму возможность того, что они там есть. В сам факт существования всего этого зала, этой библиотеки, этого города. Не тогда, три сотни лет назад. Не только тогда. Сейчас, сегодня, потомки зельеваров прошлого делали ничуть не меньше ради своего Дома, ради того, чтобы называться теперь не равными – старшими. Все они: алхимики, маги пяти Нитей, ткачи, – вкладывали в Райлед не меньше, чем вложили когда-то их предки. Иначе, я понимал прекрасно, все созданное давным-давно уже обратилось бы в руины былой роскоши и медленно стиралось бы вовсе под гнетом времени. Просто оттого, что новым поколениям незачем и не с чем было бы бороться, некому было бы доказывать свое мастерство. Они бы наслаждались тем, что сделали поколения предыдущие, жили бы в достатке и довольстве, а их потомки помирали бы от голода на выжженой пустыне, оставшейся от их увеселений.