Дети Нитей. Восток - стр. 47

– И теперь ты, конечно, хочешь выяснить, о чем мы говорили, и что все это значит? – Рэйв иронично усмехнулся.

Я несколько секунд внимательно разглядывал его профиль. Он может пояснить мне некие подробности? Серионец делал так иногда, сообщал чуть больше положенного, просто чтобы я унялся и не натворил глупостей. Я попытался вновь обдумать его эмоции: дружелюбие, даже странная, затаенная благодарность за извинения. Благосклонность. Если я спрошу, он наверняка расскажет больше…

– Я обещал Анха не лезть в это. – Я резко качнул головой, отгоняя соблазн выяснить хоть капельку правды. – А значит, не имеет значения, чего я там хочу.

– Что он тебе рассказал? – уточнил Рэйв спокойно.

– Ничего. – Я улыбнулся. – Велел катиться в бездну, когда я попытался спросить.

Мастер смерил меня внимательным взглядом и с едва ощутимой иронией заметил:

– Я даже готов кое-что тебе объяснить. Точно не хочешь знать?

Я стиснул зубы, с огромным трудом поборов в душе бешенное любопытство, которое почти завладело всем сознанием до края, и выдохнул:

– Прошу, прекрати. Мне и так невероятно сложно. Я обещал не лезть и ничего не собираюсь спрашивать.

На одно крошечное мгновение я уловил в душе серионца безумно странное чувство. Не понимай я, что говорю с Рэйвом, с тем самым Рэйвом, который вечно ждал от меня неприятностей, присматривался и не доверял, я бы даже назвал это… уважением? Осознать лучше я не успел, слишком быстро его эмоции сменились на добродушное спокойствие.

Мастер весело усмехнулся, а после предложил:

– Тогда давай попробуем еще раз, Дэйшу. Знаешь, в чем смысл того, что объясняет союзник при Назначении?

– Рассказать, что все это значит? – предположил я с искренним интересом.

– Нет. – Он покосился на меня с улыбкой. – Никто никогда не задает правильных вопросов в этот момент, слишком сильны обычно эмоции. Слишком неважно становится что-то выяснять. То, что требуется понять, Преемник понимает позже, уже с учителем. Союзник, он о другом.

– О чем? – я с любопытством на него посмотрел.

Странно, я не взялся бы назвать в прошлом ни одного случая, когда бы мы разговаривали так, как сейчас. Так, как обычно мы говорим с Марзоком. Спокойно, дружелюбно, бесконечно приятно, надо отметить. Я попытался задуматься, что, в итоге, сломало отношение Рэйва к мальчишке, которого он по моим личным ощущениям просто терпеть не мог. Нет, я понимал, что он и теперь присматривается ко мне до ужаса внимательно, тщательно анализирует эмоции и совершенно не собирается спешить с выводами, что его сомнений и жесткости я хлебну еще за свою жизнь далеко не один раз. Но все же что-то неуловимо изменилось, сгладилось настолько, что стало словно легче дышать. Я прислушался к собственным ощущениям с бесконечным вниманием и неожиданно осознал одну простую вещь – Рэйв говорил не чтобы избежать моего поведения, не для того, чтобы предотвратить последствия моего любопытства или вбить мне в голову нечто, чего, по его мнению, там критически не хватает. Он объяснял, потому что я спросил, и сам получал от нашего разговора не меньше удовольствия, чем я. Потому что ему просто нравился этот разговор.