Дети Нитей. Восток - стр. 3
– Что случилось, Дэйшу? – Спокойный, мягкий голос отца.
– Я… я больше их не вижу, – мне хотелось зарыдать, – их больше не будет, да?
– Будут, – неожиданно резко выдохнула мама. – Обещаю.
Я стиснул зубы и снова всхлипнул.
– Явар, присмотри за ним, – попросила мать. – Мне нужно поговорить…
– С Карсо? – Мрачно уточнил отец.
– Нет, – ее руки слегка вздрогнули. – С Марзоком. Не давай ему пока касаться Воздуха, хорошо? Он может увидеть их в любой момент. Если потянется…
– Я найду способ отвлечь пятилетнего мальчишку, Ая, – в голосе отца снова зазвучали теплые нотки, – уверен.
– Это не так просто, как тебе кажется, – весело заверила мать и, выпустив мои ладони, пошла к двери.
– Аюра, – окликнул отец.
Она обернулась на пороге, гордая, высокая, со струящимися медными волосами и черными глазами, в которых было невероятно странное сейчас, совсем непривычное мне выражение.
– Спасибо, – папа коротко усмехнулся.
– Ты переживаешь за него так, словно… – начала мама.
– По-твоему, я не могу за него переживать, Ая? – Перебил отец с печальной улыбкой.
– Я никогда такого не думала, – она быстро мотнула головой. – Но вся эта история, Явар…
– Закончи ее так, как должно, Аюра, – дернул плечом папа. – Это все, о чем я прошу и просил всегда. Ты знаешь, я люблю Дэйшу. И именно поэтому я не могу желать ему ничего иного.
Она развернулась и ушла. Я смотрел в закрытую дверь некоторое время, затем перевел взгляд на отца.
– Мама расстроена? – Хмуро уточнил я. – Потому что я видел паутинки?
– Нет, – папа усмехнулся. – Она рада, Дэйшу. Просто ей нужно немного времени.
Я запомнил ее такой. Стоящей на пороге со странной печалью в глазах и немного нервной улыбкой. Я и сейчас ее такой вспоминаю. Она вновь почти исчезла из моей жизни, а ее удивительные в то утро ласка и забота стали казаться странной выдумкой. Моя действительность не изменилась, не могла, наверное, измениться. Мама все так же сторонилась меня, отец все так же ругался за шалости и временами водил гулять. Паутинки иногда возвращались, но как-то неожиданно рядом со мной вечно оказывался кто-то, кто не давал к ним прикоснуться. Это расстраивало меня, я пытался прятаться, я жутко хотел дотянуться хоть до одной. Но ни разу не вышло.
Спустя некоторое время в наш дом приехал гость. Как-то очень странно, тихо и даже незаметно. Обычно охранники, что вечно бродили по мощенным камнем дорожкам среди деревьев и кустов или замирали у ворот, и близко к саду не подпускали посторонних без разрешения родителей. Тем более, когда на улице был я или мама. Я до сих пор помню их спокойные, низкие голоса, велящие случайным зевакам немедленно найти занятие поважнее. А их фигуры – плечистые, крепкие, обтянутые кожаными доспехами даже в самую жуткую жару, с огромными, как мне казалось тогда, мечами, стали воплощением мирового спокойствия, безопасности и… Скуки. Серьезно, они даже окрестным детям не позволяли подходить ко мне. Так что между мной и нормальными детскими развлечениями, шалостями и беготней по пыльным улицам со сверстниками вечно стояли эти суровые, непреклонные в своем стремлении обезопасить меня люди. И между мной и паутинками, в общем, тоже стояли именно они. Мне было до ужаса одиноко, а все интересные занятия, которые я способен был отыскать, никогда не подразумевали кого-то рядом. Но не могу сказать, что я злился на этих людей. Они мне нравились. В редкие минуты их отдыха я подбирался поближе и слушал разговоры на непонятном языке, певучем, перетекающем, словно весенние ручейки. Наверное, они меня замечали, уверен, что замечали, я ловил временами их взгляды, наполненные странной грустью, даже сочувствием. Они никогда не прерывали беседы, никогда не прогоняли меня, просто делали вид, будто все в порядке. Это тоже была такая странная игра, единственная, в которую я играл не один. Возможно, она им не нравилась или была скучна, не знаю. Мне они, по крайней мере, и виду не подавали, даже в шутку, что их утомил мой неумелый детский шпионаж.