Дети Нитей. Великие Дома - стр. 93

Долгие годы в мою бытность действующим офицером армии, впервые еще когда он сам был только Преемником, мы с Ани-Ла сражались плечом плечу во время многих операций под Сууледом. Той неукротимой силы, той ледяной ярости, с которой он карал посмевших перейти дорогу его Дому, мне не забыть никогда. От него было бесполезно бежать и бессмысленно молить о пощаде. С одинаковым умением владея магией и своим яххе, он, словно играя, перерубал горло одному своему противнику и тут же легким движением пальцев сплетал Нити Воды из крови врага, ослепляя ею остальных. Он так упивался битвой, с таким азартом отдавал себя ей без остатка, что мне становилось не по себе. Я всегда радовался, искренне, что мы с Ани-Ла на одной стороне.

Я знал, что Ани-Ла единственный из мастеров, кто предпочитает защищать свой Дом не из высоких башен и тихих кабинетов, а ровно там, где защита была необходима. Я невероятно уважал его за это, хотя и не понимал, как именно его учитель или союзник могли подобное позволять, но… Возможно, лучше следовало задать вопрос – а был ли у них способ остановить Ани-Ла?

Наконец, когда Сэддок уже начал нетерпеливо постукивать пальцами по столу, я открыл конверт. Мастер Сууледа присоединялся ко всем поздравлениям, с радостью приветствовал нового соседа ровно в тех границах, которые я для себя выбрал, и напоминал, что обещал поддержку, и я могу обратиться за ней в любой момент, когда только вздумается.

Последняя фраза заставила предположить, что они вместе в Хэйледом единодушно решили дать мне время освоиться, и я могу пока не опасаться сюрпризов от Орлин. Сэддок со своей вечной ехидной усмешкой подтвердил мои подозрения.

– Не понимаю… – Я посмотрел на учителя, чувствуя совершеннейшее замешательство. – Они все как будто… рады. Я думал, они разозлятся на меня и станут мешать.

Мастер Сэддок с какой-то странной печальной улыбкой посоветовал мне привыкать и, ради моего же собственного комфорта, научиться поскорее начинать получать удовольствие от самого процесса.

Параллельно происходили и другие изменения. Во-первых, мне все же пришлось с болью в сердце проститься со своим офицерским мундиром. Я сохранил его, как память о том, с чем не желал расставаться вовсе, но, все-таки, должен был создать форму для себя и для всех райледов настоящего и будущего. Сэддоком милосердно было выдано некоторое время на размышления, которое я потратил, скорее пытаясь осознать, как сильно отзовется моя уже существующая идея на дальнейших отношениях с учителями. В конечном итоге я решил попытаться, понимая, что строгих рамок мне никто не выставлял, а стало быть, это тоже можно будет расценить как то, что воля мастеров была исполнена ровно так, как озвучена. Я очень любил учиться на личных примерах мастера Сэддока.