Дети Нитей. Великие Дома - стр. 60

Выехав из города на тракт, я пришпорил коня и помчался на юг, туда, где на границе с Сууледом жили особенные маги, даже не подозревающие, какую смуту они могут внести в существующий миропорядок. В крошечную деревушку, где мирно жил, отдыхая от интриг и забот, их негласный лидер, способный одним взглядом успокоить любую местечковую ссору. Человек, которому я доверял больше, чем, порой, самому себе. Которому доверяли и они. Который уже учил их детей и решал их проблемы. Вернувшись из Сериона на собственную родину после смерти супруга, она устроила там все по образу и подобию Великого Дома, ей просто уже было так привычней. Люди согласились с ее доводами, прислушались и сплотились вокруг нее. Пятьдесят лет в семье Равел не прошли даром – она умела убеждать и командовать, а ее гнева боялись все, даже мой отец. Странная община под ветвями вековых сосен на самом деле уже была Домом. Неоформившимся еще, скромным и неофициальным, не имеющим своего имени, но, все же, Домом.

Я ехал сейчас к своему первому учителю, показавшему мне пять Нитей мироздания. К первому своему мастеру, чьего слова слушался беспрекословно. Никогда раньше я не задумывался об этом, любуясь тем, что называл даром и считая себя особенным. Не замечал, чем на самом деле является деревушка, где часто гостил в свободное время. Где на опушке соснового леса стоял каменный особняк, в котором восточное крыло было почему-то отведено под классы и библиотеку. Я посмеивался над этим, ведь я был одаренным магом, который, несомненно, сделал самый правильный выбор из всех, а они… зачем им вообще школа, если они не в состоянии осознать, что им следует заниматься нормальной магией, а не этими листочками с веточками? Я искренне считал, что в своих бедах, в своей бедности и положении в обществе виноваты исключительно они сами, странные, глупые упрямцы, которые занимаются совершенно не тем, что требуется нормальным людям.

Сложно передать, что я чувствую теперь по поводу того человека, который позволял себе подобные мысли. Такое поведение нельзя уже объяснить магией Разума, эмпатическими каналами и эмоциональным выгоранием. Хотя мои отношения с семьей, на самом деле, тоже нельзя. Во всем, что произошло, был виноват исключительно я, своей собственной головой не осознавший, что отец просто волнуется за излишне увлеченного самим собой сына и пытается хоть как-то заставить его вспомнить о том, что он не один на свете. Вот именно об этом, в первую очередь, я не подумал. Со всей высоты своего величия я смотрел на людей, которые пытаются не дать своему искусству, делу всей их жизни и жизни их предков сгинуть в веках, и считал, что они занимаются глупостями. В моем мире каждый маг имел право изучать Нити – и мальчишка из Дех-Раадена, и Алу-Ша, если они имели к этому талант и желание. Я готов был драться с миром за это их право так же, как дрался за свое. Я выдал его всем, кроме тысяч людей, которым был, по сути, обязан за то, чем так гордился и что позволяло мне чувствовать себя особенный и одаренным. Им этого права положено не было, ибо занимались они не тем, чем хотел я, а тем, чем хотели они сами. Когда Эльин назвал меня самовлюбленным засранцем, полагаю, он сильно смягчил формулировку.