Дети Нитей. Великие Дома - стр. 31

Свернув в очередной раз, обогнув один из многих крутых склонов живой горы, я замер в восхищении, разглядывая монументальные акведуки невдалеке, несущие чистую воду к пашням и городу непрерывным потоком. Артерии Оккара, о которых я много читал, но до этого момента не видел, символ единства человека с неумолимой силой природы. Я подумал о том, что общее впечатление от Дех-Раадена можно составить только так, пройдя сначала по плоскогорью, оценив всю несокрушимую мощь окружающего пространства, смирившись с собственной ничтожностью перед его могуществом, а после попав сюда, к акведукам Оккара. Увидев, что единственный способ выжить в этом не слишком гостеприимном мире – это стать его частью, не бороться с ним, но приспосабливаться, менять то, что в твоих руках и получать странное, неуловимое наслаждение от того, чего ты изменить не в силах. Здесь я по достоинству оценил всю истинную грандиозность Оккара, не его, несомненно, прекрасные туннели и террасы, а совершенно незаметный на первый, поверхностный взгляд, символ, который являлся пещерный город на самом деле. Не победы над природой, которую в засушливом, тоже не слишком пригодном для жизни Кэросе с помпой и вычурностью праздновали гордые хэддены. А единства с силами, одолеть которые не во власти человека. В общности друг с другом, в немой, привычной ежедневной борьбе с самими собой – борьбе, дающей Дех-Раадену невероятную мощь. Могущество союза не двух магических школ, а людей и мироздания, в котором, единственном, кроме Сериона и его армии, те, кто не способен плести Нити, но вносил неменьшую лепту в поддержание существующего порядка вещей, их упорный размеренный труд ценились и оберегались магами ничуть не менее рьяно, чем собственное искусство. Здесь не-маги Оккара считались такими же членами Дома, как те, кто умел плести Нити, со всеми вытекающими отсюда привилегиями.

Мне в голову пришла странная мысль – а так ли несчастен здесь мальчишка, разжигающий фонари и печи в одной из таверн города. Смысл существования которого не менее важен для этого места, чем работа Великих Мастеров. Все они: и властители Оккара, и сам мальчик, с радостью рассказывающий о том, что ему позволили обучаться, чтобы приносить пользу своей родине, на самом деле это знали. Понимали, что, выполняя совершенно разную на первый взгляд работу, они являлись частью единого целого, где любой элемент одинаково важен и нужен, и каждый готов к своему труду. Нет, это не повлияло на мои вчерашние выводы, не сделало мир менее жестоким для простых людей, не имеющих ресурсов для того, чтобы стать большим, чем они являются по праву рождения. Зато позволило в полной мене оценить ту готовность подчиняться обстоятельствам, приспосабливаться под них, следовать долгу, которые много лет в меня вбивали в академии Равелов. Только истинный их смысл я оценил теперь, глядя на город, который вообще не должен существовать в мире, и людей, творивших его, несмотря на собственные желания и амбиции. Именно в этом была истинная природа рааденов и дейледов, а не во внимательности и умении сохранять контроль над ситуацией. Каждый из них всего лишь принимал свое место в мире и умел его по достоинству ценить. Я догадывался, что без вчерашнего разговора с мастерами, без тех выводов и мыслей, которые наконец-то пришли в мою голову уже в конце путешествия, я не смог бы понять и осознать той картины, что открылась мне теперь.