Дети немилости - стр. 69
А раз так – пусть будет по слову Неле.
Лонси, согнав с лица кривую улыбку, встал перед отмеченным камнем. Подумал и отошел на пять шагов. Открыл рот...
...моргнул.
Горянка прошла мимо него. Скрючилась в три погибели, заглядывая внутрь усыпальницы. Маг еще дочитывал положенные слова, не чувствуя языка, заикаясь, обливаясь потом, а Неле уже деловито обнюхивала раскрывшийся вход.
Ничего не случится.
– ...во имя магий земли и неба, плоти и духа, малого и большого, – бормотал Лонси, – прииди, восстань, совершись. Окончен спокойный сон, начался день деяний. Именем могущественнейшего света, некогда противопоставившего тебя эманациям зла как щит, как меч, как средоточие добродетели, именем его требую и умоляю. Я, маг Лонсирем Кеви из Ройста, именем Каэтана...
– Шлюньтяй ты, Лонши, – пренебрежительно донеслось из усыпальницы. – Я же шкажала – читай текшт. И вшо.
«Это нечестно! – завопил внутри у Лонси перепуганный мальчик, обманутый и осмеянный уличной шпаной. – Так не договаривались!»
«Успокойся! – ответил он себе, пытаясь дышать реже. – Это всего лишь дверь. Печать написана на Третьей магии. Ты и сам мог бы ее открыть. Это еще ничего не значит. Ничего не случится».
Неле вылезла наружу.
– Пахнет штранно, – сказала поддельная принцесса, выпрямившись и отряхивая руки.
Лонси все никак не мог прийти в себя.
– Ну... он там много веков...
– То-то и оно. Лекарштвом каким-то пахнет. Чишто.
Маг встрепенулся и тоже осторожно заглянул в темный провал – Неле по пояс, а ему чуть ниже. Из темноты тянуло свежим холодом, но не подземной сыростью и не духом зимы, а чем-то... и впрямь медицинским.
Отгоняя нелепые мысли, Лонси встряхнулся и попытался выстроить хоть какое-то подобие плана.
– Ну дальше что? – дернула его девчонка.
– Что? – оторопело повторил маг, и его пнули.
– Дальше что? – прошипела горянка. – Ш этой ушипальней? Что делать надо?
– Забираться внутрь... – полууверенно сказал Лонси. Лезть во мрак по узкому ходу не хотелось.
Неле его опередила.
– Летят! Летят! – завопил кто-то совсем рядом и, неуклюже топая, побежал на вершину холма – любоваться проходом рыцарской эскадрильи. Лонси обернулся на шум. Длинноволосый студент в кожаной куртке приплясывал, задрав голову, и тыкал пальцем в горизонт.
– Видишь? Видишь? – разорялся он. – Самый первый! У крыла белый конец!
Невозможно было что-либо различить, и сначала Лонси решил, что глаза у студента дальнозоркие, но вспомнил: и так всем известно, кто ведет эскадрилью. Вокруг зашумели, повторяя имя и титул, повставали на ноги, запрокинули головы. Лонси тоже поднялся. Только таянцы остались сидеть, равнодушные напоказ.