Дети Антарктиды. Захваченные земли - стр. 36
Вдоль дороги стоял покосившийся цифровой билборд, экран которого был покрыт мокрыми разводами и многолетней грязью. Интересно, что показывал этот гигантский экран, прежде чем отключиться навсегда? Должно быть, одну из тех глупых реклам доставки еды, о которой часто рассказывал Матвею отец.
«Говорю тебе, сынок, люди в те годы соревновались за первенство в тупости. Возможно, именно поэтому мы проиграли эту войну».
– Давай здесь налево, – посоветовал Матвей сержанту.
Они свернули на тихую, пустую улицу.
За старыми деревьями виднелись пятиэтажные здания, а между ними находилась детская площадка: горка для спуска в виде башни замка построенного из дерева, высокие качели и огороженная бревнами песочница с грязным снегом.
– Пойдет, – произнес Матвей, разглядывая окружение. Для себя он уже приметил место, откуда смог бы запустить радиозонд. – Так, слушайте внимательно. От вездехода ни на шаг, а лучше и вовсе сидите здесь и не высовывайтесь.
Он взял в руки мешок с радиозондом и метеодатчиком.
– Наберитесь сил, завтра у нас будет тяжелый денек…
Собранные данные с радиозонда стали поступать на планшет Матвея когда на улице стояла тьма, хоть глаз выколи. Пространство вокруг освещал лишь ближний свет фар и идущий теплый свет из салона Титана.
Несмотря на предупреждение собирателя, некоторые все же покинули вездеход, жалуясь на затекшие в дороге ноги, и, блуждая рядом с махиной, старались не заходить дальше границ света, будто опасаясь, что ступив за нее, их схватит внезапно ожившая тень.
– Эй, пантера, могу тебя спросить? – обратился Йован к Нади, стоявший с винтовкой наперевес. – Как по-настоящему звать-то этого Домкрата? – Он кивнул в сторону водителя, который занимался сменой батарей для предстоящего путешествия.
– Как ты меня назвал? – настолько строго спросила прогрессистка, что у самого Матвея мурашки от ее холодного голоса по спине пробежали. Чего уж говорить о бедолаге Йоване.
– Пантера… – осторожно повторил Йован, поправив воротник свитера, словно тот его души.
– Еще раз назовешь меня так, я тебе кадык вырву, – ледяным и одновременно угрожающим голосом ответила девушка.
– Да ну тебя… – отмахнулся Йован и вновь уставился на силуэты зданий впереди, видневшихся сквозь запутанные ветви кустарников и деревьев.
– Не знаю я его настоящего имени, никто не знает, – все же с нисхождением ответила Надя. – Его родители погибли еще в первый год от Черни. Это случилось за пару дней перед тем, как вас отправили на карантин. – Надя взглянула на Домкрата, осторожно вставляющего батареи в аккумулятор вездехода. – Ему тогда года четыре было, может и того меньше. На Прогрессе все мысленно на нем поставили крест – слишком уж он был с виду хилый и болезненным, да и глухонемой к тому же, какая польза от такого? Ему даже поэтому имени не давали, зачем имя без пяти минут покойнику? Вот он и стал вроде отщепенца на станции: то здесь украдет кусочек еды, то там выпросит глоток воды, ночевал у кого придется. Но, в итоге, он смог выжить и стал полезным для станции, начав помогать нашему механику, дяде Грише, когда ему было около семи лет. Именно дядя Гриша и дал ему прозвище Домкрат. Почему? Не знаю. Наш дядя Гриша хоть и был первоклассным механиком, но немного с придурью…