Дети Антарктиды. Лёд и волны - стр. 11
– Ах ты ж, гнида, – сквозь зубы процедил Алексей. – К этим мерзавцам на поклон собрался? Забыл, что с тобой и твоими предками тамошние сотворили, согнав тебя сюда?
– Да мы все равно здесь все сдохнем! – На этот раз юноша расхрабрился и даже на ноги поднялся. – Теперь уж точно! Я-то видел в гараже, сколько еды удалось спасти – и на месяц всем не хватит.
На этот раз выступил Олег Викторович и отвесил мальчишке звонкую пощечину. И, наверное, только один Матвей понял, что сделал это он скорее не из желания утихомирить только нарастающую истерику парня, а из-за упоминания станции Прогресс, с жителями которого у него были личные счеты.
Впрочем, не только для одного Олега Викторовича от обитателей Прогресса зубы скрежетали от злости. Почти все восточники, жившие здесь с самого начала, питали к ним злобу.
И причины на то были.
Тридцать три года назад к берегу залива Прюдс причалил гигантский контейнеровоз с полутора тысячью выживших, сумевших спастись от мерзляков. Станция Прогресс, расположенная неподалеку, была третьей по счету из четырех убежищ, следуя после станций Новолазаревская и Молодежная. После неё оставалась лишь станция Мирный – конечная остановка в эвакуации тех, кому повезло оказаться на борту.
В то нелегкое время Матвею и его отцу повезло быть среди тех счастливчиков, которых высадили на станции Прогресс вместе с остальными пятью сотнями человек. Счасливчиками лишь потому, что станция являлась не только научной, но и одной из самых крупных российских туристических баз в Антарктиде. Там стояли удобные жилые модули, высокотехнологичные ветряки, не издающие вредного инфразвука, гигантские солнечные панели, обеспечивающие почти бесконечным потоком электричества, ангар с десятками рабочих вездеходов и даже церковь.
Вторая половина станции, гораздо скромнее по оснащению, представляла собой научный центр, основанный еще во времена СССР. Там располагались метеорологическая станция, лаборатории и склады. Проживающим там в период Вторжения полярникам повезло не стать свидетелями тех ужасов, происходивших за пределами шестого континента.
С этого дня начались долгие и суровые в истории человечества десять лет, известные как годы Адаптации.
В это время люди, не умеющие самостоятельно добывать пищу и не привыкшие к нескончаемому холоду, были вынуждены осваивать еще недавно считавшуюся эхом далекого прошлого охоту на тюленей и ловлю рыбы. Методом проб и ошибок они принялись осваивать китобойный промысел. Поверхностно изучая этот вид деятельности из книг и на основе знаний тех немногих выживших рыбаков и моряков, они изощрялись в добыче тепла. Открывая для себя заново свойства китового жира, уса и спермацета, они учились бороться с цингой, которая убила сотни людей, с помощью тюленьего жира, печени и овощей, выращиваемых на контейнерах-фермах.