Дерзкая Анжела, неистовая Изабелла - стр. 6
В тесном домике топилась печь, сквозь мутное, немытое с лета окошко пробивалось зимнее солнце. Хозяин снял с Вали сапоги, натянул до самых колен, как гольфы, толстые шерстяные носки.
– Ягоды в сени вынесу, раскиснут. Шоколадку сами скушаете, а с вас банка варенья или что вы там из них?
Потом они замолчали, и только переглядывались и улыбались. Он возился ставил чайник, шевелил кочерёжкой в печке, дрова потрескивали, хорошо, тепло.
Глаза у него были умные, такие и должны быть у мужчины (не путать с хитрыми). Вот богатый – тот всегда хитрый (ещё Чехов сказал, дескать, велика важность миллионное дело, без особенного ума, без способностей стать торгашом). А умный – это всегда добрый. Потому что злость и жадность, в отличие от доброты – крайне непродуктивные чувства, высасывают энергию. Умные люди никогда не будут тратить жизнь на непродуктивные чувства.
Они по-прежнему исподтишка переглядывались, улыбались, помалкивали, будто давно знали друг друга. В конце концов, не важно, с кем можно словом перекинуться, важно с кем помолчать. Жаль, что год Быка уже прошёл. Но, право, это такие пустяки.
– Меня Валя зовут. А вас?
– Юра. Юра Быков.
Свадьбу назначили на лето, хотя Валя сторонница «пожить-притереться-проверить чувства хотя бы годик». Дальше нельзя было тянуть – по невесте было бы заметно.
ГОЛОСА
В актовом зале наркологической клиники прохладно. Да чего там, чертовски холодно: на улице минус 27, а батареи скорее мертвы, чем живы. На вечернем стекле, похожем на чёрное зеркало, хрупкие бумажные снежинки смотрятся необычайно красиво. Никто не вырезает снежинки так старательно и любовно, как наши больные. Чем «кривее» снежинка – тем больше терпения и усердия в неё вложено.
Пахнет мандаринами и хвойным освежителем воздуха. Накануне из женской палаты доносился лязг ножниц, смех: мастерили ватные снежки на ниточках, шили каскад из серебряного и золотого дождя. Почувствовали себя девчонками…
– Доктор, я слышу голоса.
Передо мной на краешке стула сидит худенький бледный мужчина по фамилии Григорьев. Вообще, мы все непрестанно слышим голоса. Голос памяти, голос совести (Совесть есть Бог внутри человека), голоса близких. Они безобидные и даже необходимые, если только не вещают, как демоны в зарубежных фильмах: «Убей их! Убей их!»
– Со мной разговаривают, как бы это выразиться… органы. Внутренние. Нет, упаси бог, не МВД. В прямом смысле внутренние: печень, желудок, почки. Кишки, извините за выражение.
– Тэк-с. И о чём ведёте речь?
Смущается:
– Ой, обо всём. Это нельзя говорить. Это всё так лично.