Дерлямбовый путь Аристарха Майозубова - стр. 37
– Хочешь крутой фокус? – неожиданно спросила Эвелина.
– Ну давай, – согласился поэт.
– Тогда нужна твоя помощь. Ты же поможешь?
– Конечно, – улыбнулся чуть заинтригованный Аристарх, ему реально захотелось немного развеяться.
– Ты должен взять в правую руку предмет и сказать, что это.
– Это солонка.
– Уверен?
– Абсолютно.
– Подними руку с солонкой вверх и держи. Теперь бери любую вещь в левую руку.
– Держу салфетки.
– Ты в этом уверен, Аристарх?
– Не издевайся, конечно, уверен.
– А теперь скажи, что в моих руках?
– Без сомнений, тетрадь для стихов.
– Можешь удержать её зубами?
– Да, давай удержу.
– А теперь сильно вытяни обе руки вверх и встань на цыпочки, расслабляющим голосом произнесла Эвелина и дождавшись, когда Аристарх исполнит её просьбу, тут же плеснула обжигающий кофе поэту на живот. Тот резко дёрнулся от боли, и быстро положив солонку и салфетки на стол, стал в бешенстве стряхивать напиток. Потом, всё-таки, взял себя в руки, вынул тетрадку из рта и, аккуратно положив её на стол, довольно сердито обратился к гостье: «Ну и в чём фокус»?
– Давай сначала вспомним, что у тебя было в руках и зубах, – улыбаясь, сказала Эвелина.
– В руках солонка, салфетки, а в зубах тетрадка.
– Ты уверен?
– Абсолютно уверен и лучше говори в чём прикол, а то я реально злюсь.
– Ты стоял на цыпочках и не шевелил ногами?
– О, Боже, да!
– То есть, облить тебя кофе могла только я? Ведь твои руки держали другие предметы, даже твой рот кусал тетрадку и какие бы слухи не ходили о твоей мужской силе, манипуляция с чашкой кофе совершенно невозможна.
– Да!
– Так значит, я абсолютно реальна и вовсе не плод твоего воображения, – строго произнесла Эвелина и пододвинула к себе вторую чашку кофе.
– Да, Ши, получается, что так, сам себя я облить ну никак не мог, – задумчиво ответил Аристарх и, на всякий случай, отошёл в сторону.
– Не дёргайся, больше поливать тебя кофе не буду, этот просто хочется выпить, – весело рассмеялась гостья.
– И при всём при этом, ты видела Бориску?
– Да, я видела твоё комнатное привидение, и оно тоже, очевидно, своеобразная реальность, ведь настоящий Ельцин давно помер.
– Вот, гад, сдох… И давно?
– Если не ошибаюсь, году так в две тысяче седьмом.
– А пятнистый тоже сдох?
– Это кто?
– Горбачёв.
– Нет, этот пока жив ещё, даже иногда что-то вякает, но всем пофиг. Одного не могу понять, неужели ты ничего не помнишь?
– Всё гораздо хуже, Эвелина, так получается, что я об этом ничего не знаю… Аристарх грустно смотрел на Шиманскую, осознав, что кроме неё, он ни в ком не найдёт ни поддержки, ни понимания.
– Я вот подумала, после призрака Бориски меня ничто не удивит, но, похоже, не права. Давай уж, рассказывай всё, как есть.