День независимости - стр. 67
– А вот за вашим домом тюрьма разве стоит? – без обиняков спрашивает Филлис. Она смотрит на свои ущемленные сандалиями ступни, ногти выкрашены в алый цвет. Наверное, для нее это что-то значит.
– Нет, но я живу в прежнем доме моей бывшей жены, – отвечаю я, – и живу один, а сын у меня эпилептик и с утра до вечера носит футбольный шлем. Мы с ней решили, что если я поселюсь там, это даст мальчику, когда он будет меня навещать, что-то вроде ощущения неразрывности жизни, которая обещает ему мало хорошего. Вот мне и пришлось приладиться к необходимости.
Я ведь о ней говорю, не о себе.
Филлис, ничего подобного не ожидавшая, выглядит ошеломленной, она вдруг поняла, сколь многое в происходившем между нами было до этой минуты отношениями обычного продавца с обычным привередливым покупателем, а сейчас вдруг началось нечто непритворное: к подлинному ее и Джо положению проявил искреннее внимание человек, у которого горестей еще и поболее, чем у них, который и спит хуже их, и врачей посещает чаще, и неприятных телефонных разговоров ведет больше, и тревожится при этом сильнее, слушая, как ему зачитывают удручающие медицинские заключения, и вообще жизнь его значит намного больше, чем их, потому что он стоит ближе к могиле (не обязательно собственной).
– Я не хотела сравнивать раны с царапинами, Фрэнк, – униженно произносит Филлис. – Извините. Просто на меня словно давит что-то – помимо всего прочего.
Она улыбается мне на манер старины Стэна Лорела[24] и точно так же потупливается. Я смотрю на ее лицо, мягкое, приятно полное, в совершенстве подходящее для любительского детского театра Северо-Восточного королевства[25]. Впрочем, не менее того и для Пеннс-Нека, где театральная труппа, которую она, глядишь, и возглавит, могла бы поставить «Питера Пэна» или «Фантастике» (без песенки «Похищение») для одиноко живущих по соседству бывших ревизоров и повинных в преступной небрежности врачей, внушив им хотя бы временное ощущение, что жизнь не загублена, что где-то за стенами их обиталища еще существует надежда, что у них осталась масса возможностей, – хоть таковых и нет ни одной.
Я слышу, как Тед и Джо вытирают мокрые подошвы на заднем крыльце, потом топают ими по гостеприимному коврику, как Джо говорит:
– Ну держитесь, сейчас я вам настоящую проверочку устрою.
А мягкий, умный Тед отвечает:
– Я уже решил, Джо, что мне пора уезжать отсюда, махнув рукой на любые второстепенности.
– Завидую я вам – уж поверьте, – говорит Джо. – Господи-боже, я бы тоже без кой-каких обошелся.
Мы с Филлис слышим это и оба знаем, что первая же второстепенность, от которой Джо с удовольствием отказался бы, состоит в нашей маленькой компании.