День длиною в 10 лет. Роман-мозаика. Часть 3 - стр. 6
Нет, этому не бывать никогда! Ничто на свете не заставит меня бежать сейчас. Помню, даже в то время, когда меня арестовывали на свободе, когда у меня был верный шанс уйти в бега (и была такая первая спонтанная мысль), я поразмыслил, что мне это даст, и понял, что от самого себя не уйти, от совести не убежать. Зачем бежать, если потом все равно придётся сдаваться самому? Быть изгоем, бояться своей тени, ежечасно ожидать облавы – это не для меня. Гораздо лучше принять свой крест и нести его до конца. Хотя конец срока ещё не близок, но он уже не за горами. Я шёл по этой мокрой, чуть проваливающейся песчаной просёлочной дороге, в сумраке, под тихонько накрапывающим весенним дождиком и с усмешкой подумал, что и охранять-то меня теперь нет необходимости: никуда я от вас не убегу, граждане конвоиры!
Мы приближались к местной станции. Когда дорога привела нас к железнодорожной линии и мы упёрлись в рельсы, впереди идущий конвой завернул вправо. Мы пошли по насыпи из гравия. Впереди, в свете двух фонарей, угадывается перрон (просто уложенные вдоль линии железобетонные плиты). На перроне стояло несколько человек, ожидающих поезда. Конвой приказал нам сесть на корточки. Мы поставили сумки на гравий и сели. Конвоиры рассредоточились вокруг нас. Напряжение на их лицах несколько уменьшилось: скоро подойдёт поезд, они передадут нас другому конвою, и их работа на этом будет закончена. Так как во время пути мы вели себя смирно, то начкар выполнил своё обещание. «Можно курить!» – крикнул нам офицер. Кто курил – закурили. Тем временем дождик усиливался. Наши фуфайки плохо спасали от сырой погоды. Они стали холодными и тяжёлыми. Материал уже не впитывал влагу, и она струйками стекала вниз, капая на землю. Наконец я с облегчением увидел впереди огонёк приближающегося поезда.
«Ухая», мощный локомотив медленно проследовал мимо нас. Машинист ловко остановил состав так, что столыпинский вагон, первый от локомотива, встал в нескольких метрах от сидящих зеков. Дверь вагона отворилась ещё на ходу. Когда поезд остановился полностью, из вагона высыпал столыпинский конвой – все как один мОлодцы в «брОнниках». Начальник зоновского конвоя подошёл к начальнику столыпинского конвоя и передал ему толстые запечатанные папки-конверты личных дел заключённых. Офицер коротко рявкнул, и я услышал свою фамилию. Я поднялся, взял свои вещи и торопливо подбежал к нему, назвал свою фамилию, имя, отчество и от растерянности замолк. После стольких лет отвык я от этой процедуры «приёмки». Я думал, что принимающий офицер для сверки личности вполне удовлетворится этими данными, поэтому замолчал и ожидал от него команды.