День Бахуса - стр. 7
– Да, точно, живет кто-то… вон… видите, посуда… сигареты.
– Надо войти, проверить.
В дверь постучали. Потом с силой дернули за ручку. Было не заперто, и я испуганно вскочил, гадая – кого черт принес. Через порог, толкаясь, перли милиционеры, их было семь или восемь. От неожиданности я потерял дар речи и немного запаниковал. И хотя ни в чем виноват не был, у меня появилось желание не сдаваться и отстреливаться.
– Та-а-ак, а-га, живут здесь, – глядя на меня, обращаясь к остальным, бесцветно произнес старший по званию, майор.
Его коллеги бесцеремонно разбрелись по комнате, как по музею, в котором все можно трогать, нюхать и даже лизать. Вели себя, как в камере у заключенного пожизненно. Ноги мои предательски задрожали, и я сел на стул.
– Ты кто будешь? – подозрительно спросил майор.
Некрасивый коренастый мужик, он не вызывал симпатии. Глаза у него были злые и недовольные. Не успел я рта открыть, как он заговорил опять:
– Скрываешься, что ли, от кого, а?
– Нет, не скрываюсь, – неубедительно пролепетал я.
– А чего живешь здесь? Здесь в эту пору никто не живет. Документики-то имеются?
– Имеются.
С дрожью в руках я нашаривал в вещах паспорт, чувствуя, как по мне, словно насекомые, ползают любопытные взгляды. Хранители порядка с убивающей простотой брали со стола мои книги, тетради, листали, читая пометки на полях и записи.
– Так ты писатель, что ли? – спросил кто-то.
– Ну, вроде того, пишу, – неестественно усмехнулся я.
– Пушкин ты, значит, – объявил классическую глупость тот же голос, вызывая общий одобрительный смех.
Тут я нашел документы.
– Ладно, ещё разберемся с тобой, – изучив паспорт, пообещал майор.
Его дурной глаз опять оценил меня, и он двинулся прочь. Компания вышла за ним, остался только молоденький лейтенант, самый юный из явившихся приведений. Он задрал голову к потолку, подбирая нужные слова, и глубокомысленно спросил:
– А вот, вы прозу или стихи пишите?
– Нет, – не сразу ответил я. – Не стихи.
– Ага, рассказы, – догадался лейтенант.
Не опуская головы, он вращал лишь глазами, на доли секунды останавливая их на мне. Его праздное любопытство было нудным. Он остался, чтобы казаться оригинальнее, чем есть.
– Рассказы, да? – не принимал он моего молчания.
– Типа того, – буркнул я.
– Ага, – кивнул лейтенант. – О чем, если не секрет?
– Так, – неопределенно пожал я плечами, – обо всем.
После этих слов я почувствовал себя совершенным болваном и отвернулся. Прямо под окном, у соседней веранды, те самые милиционеры затевали шашлычок. Под навесом пансионский сторож, пропавший две недели назад, нарезал им хлеб, вожделенно поглядывая на разлитую по стаканам водку, что-то говорил себе под нос и вздыхал.