Демидовы. Пять поколений металлургов России - стр. 42

Вообще, Акинфий Демидов любил магниты. Можно сказать – души в них не чаял. Таинственная, непонятная сила этого странного материала внушала не ужас, а настоящее уважение. В одном из писем, уже в 1739 году, он пишет одному из приказчиков: «нового магнита буде мочно достать, пошли и к нам до охоты (то-есть, очень хочется, – В. Ч.), а буде ныне достать будет не мочно, мы можем потерпеть; я надеюсь добудут Вогуличи на Лыжех, буде ты похочеш». Бывший в гостях у Акинфия Миллер рассказывал, что видел у него магнит весом в 18 фунтов (почти 7,5 килограмм) который удерживал пушку весом в один пуд. Еще два сверхкрупных магнита горнозаводчик установил в одной из церквей Нижнетагильского завода. Магниты, из которых в двух алтарях храма были сделаны престолы, имели размеры 1,25 на 0,9 на 0,9 метров один и 0,9 на 0,55 на 0,55 другой. Видимо Акинфий считал, что таким чудесам божьего творения место может быть только в божьем доме. В списке предметов, найденных в его вещах после смерти, присутствуют «два магнита, оправленных медью 2; да простых 10;… магнитов с ношками болших и малых 13; без ножек 1», а в еще одной из описей их, оправленных в серебро и в медь, упомянуто аж 76 штук.

Вполне вероятно, что в сложном деле переработки тугоплавкого магнитного железняка одной только загранкомандировкой дело не ограничилось, и осваивать переработку магнита Демидовым помогали иностранные специалисты, которых в российской Сибири после «полтавской виктории» было хоть отбавляй. Как только выяснялось, что кто-либо из пленных шведов что-то соображает в металлургии, его тут же отправляли на завод. Первым делом, конечно на казенный, государственный. В 1711 году на построенном чуть позже Невьянского Алапаевском заводе было поселено 267 военнопленных шведов. Поскольку до окончания войны их на родину никто отпускать не собирался, да и после войны им явно пришлось бы провести на чужбине немало лет, ко многим из них приехали жены с детьми. Государство платило им небольшое содержание, но денег этих явно не хватало, и многие подрабатывали на заводе за 35 копеек в месяц. Но и Акинфий, и Никита прекрасно умели уводить с чужого, хоть и трижды казенного, предприятия ценного сотрудника, будь он хоть четырежды пленным. Именно это умение вечный враг Демидовых Василий Татищев, о войнах с которым будет подробно рассказано уже совсем скоро, буквально через 10 лет, ставил им в вину даже большую, чем раздачу взяток. Они положили для иноспецов больший оклад и даже построили особую шведскую деревню, в которую вскоре переехала значительная часть алапаевских шведов. Будучи поставленным начальником над Алапаевским заводом, Татищев пытался остановить перебежчиков, в меру своих возможностей увеличивал им жалование, даже добился для своих подопечных особого разрешения жениться на русских, не переходя при этом из протестантства в православие, но Демидовы каждый раз находили на его действия свои контрприемы. Причем часто переманивались даже люди, не представлявшие в производственном плане особенного интереса, просто из спортивного интереса, чтобы у Василия никого не осталось. Когда же Татищев взмолился к высшему руководству, утверждая, что завод вот-вот встанет, ему предложили либо сдать его губернскому начальству, либо продать его частному лицу. Татищев выбрал второе. Главным претендентом на получение алапаевского металлургического был, конечно, Никита Демидов, но, узнав, что завод передается «без приписных крестьян» он быстро потерял к нему всякий интерес. Сдавать предприятие обратно в губернию Татищев не желал, считая, что крестьяне «от непризрения (без контроля, – В. Ч.) весьма разорятся, и прибытка никакого не будет», а без крестьян его продать будет сложно, поскольку «охочие люди» не найдутся.