Дело вдовы Леруж - стр. 37
– Зная о состоянии ваших дел, которые мне знакомы, как мои собственные, я полагаю, что граф не вполне сдержал свои щедрые обещания обеспечить ваше будущее, о которых упоминал в письме к госпоже Жерди.
– Совсем не сдержал, мой друг.
– Но это же ещё бесчестнее всего остального, – с негодованием вскричал старик.
– Не обвиняйте моего отца, – мрачно промолвил Ноэль. – Его связь с госпожой Жерди длилась ещё долго. Я помню, что в коллеже меня иногда навещал надменный господин – это явно был граф. Но потом наступил разрыв.
– Естественно, – с насмешкой сказал папаша Табаре, – аристократ…
– Не спешите с выводами, – прервал адвокат, – у господина де Коммарена были свои причины. Он узнал, что любовница ему изменяет, и в справедливом негодовании порвал с нею. В десяти строках, о которых я упоминал, как раз об этом и говорится.
Ноэль довольно долго рылся в разбросанных по столу бумагах и наконец нашёл листок, более других выцветший и измятый. По тому, как он был обтрёпан на сгибах, можно было догадаться, что его перечитывали не один раз. Некоторые буквы стёрлись.
– Взгляните, – сказал адвокат с горечью. – Госпожа Жерди уже не обожаемая Валери.
«Друг, жестокий, как все истинные друзья, раскрыл мне глаза. Я не поверил. За Вами стали следить, и теперь у меня, увы, нет сомнений. Вы, которой я отдал больше, чем жизнь, изменили мне, причём уже не в первый раз. Увы! Теперь у меня даже нет уверенности в том, что я отец Вашего ребёнка!»
– Но ведь эта записка – доказательство! – воскликнул папаша Табаре. – Неопровержимое доказательство! Для графа не так уж важно было бы, отец он или нет, если бы он не принёс в жертву внебрачному сыну своего законного наследника. Да, вы правы, его постигла суровая кара.
– Госпожа Жерди, – продолжил рассказ Ноэль, – пробовала оправдаться. Она писала графу, но он возвращал ей письма нераспечатанными. Пыталась увидеться с ним, но ей это не удалось. В конце концов она прекратила бесплодные попытки. Поняла она, что все кончено, когда управляющий графа принёс ей бумаги на ренту в пятнадцать тысяч франков на моё имя. Её сын занял моё место, а его мать меня разорила…
Негромкий стук прервал рассказ Ноэля.
– Кто там? – не вставая, спросил он.
– Сударь, – послышался за дверью голос служанки, – хозяйка хочет поговорить с вами.
Адвокат, казалось, замялся.
– Ступайте, дитя моё, – посоветовал папаша Табаре, – не будьте безжалостны, не уподобляйтесь святошам.
С видимой неохотой Ноэль встал и направился к г-же Жерди.
«Бедный мальчик, – подумал папаша Табаре, оставшись один. – Какое ужасное открытие! Как он, должно быть, страдает! При его-то благородстве и чистом сердце узнать такое! Он так честен и порядочен, что даже не заподозрил, откуда пришла постигшая его беда. По счастью, мне не занимать прозорливости, и в тот самый миг, когда он отчаялся, я прихожу к уверенности, что сумею восстановить справедливость. Благодаря ему я на верном пути. Теперь и ребёнку стало бы ясно, чья рука нанесла удар. Но как это произошло? Ноэль и сам не заметит, как все мне расскажет. Ах, если бы мне удалось получить эти письма хотя бы на день! Но тогда придётся объяснить ему – зачем. Короче, попросив его об этом, я выдам, что связан с полицией. Лучше просто взять украдкой какое-нибудь письмо, чтобы сравнить почерк».