Дело вдовы Леруж - стр. 28

– Вы? Несчастны? – воскликнул папаша Табаре, которого глубоко тронуло горе его дорогого Ноэля. – Боже мой, отчего же?

– Я страдаю, – тихо сказал адвокат, – и притом жестоко. Не только из страха, что справедливость не восторжествует, но и оттого, что остался беззащитен перед клеветой. Теперь обо мне могут сказать, что я мошенник, честолюбивый интриган без стыда и совести.

Папаша Табаре не знал, что и думать. Он не видел ничего общего между честью Ноэля и преступлением, совершённым в деревушке Ла-Жоншер. В голове у него роились тысячи смутных и тревожных мыслей.

– Успокойтесь, дитя моё, – произнёс он. – Никакая клевета не в силах вас запятнать. Смелее, черт возьми, разве у вас нет друзей? Разве я не с вами? Доверьтесь мне, расскажите, что вас печалит, и, дьявол меня раздери, если мы вдвоём…

Адвокат резко встал, воспламенённый внезапным решением.

– Хорошо! – прервал он старика. – Вы узнаете все. Я и впрямь устал уже хранить эту тайну, я задыхаюсь. Роль, которую я вынужден играть, тягостна и оскорбительна. Мне нужен друг, способный утешить меня. Я нуждаюсь в советчике, который мог бы меня ободрить. Человек ведь не судья себе, а это преступление ввергло меня в бездну сомнений.

– Вы же знаете, – просто ответил папаша Табаре, – что я полностью в вашем распоряжении, вы мне как сын. Располагайте мною без стеснения.

– Так знайте же… – начал адвокат. – Но нет, не здесь. Я не хочу, чтобы нас услышали, пройдёмте ко мне в кабинет.

Когда Ноэль и папаша Табаре, плотно затворив за собою дверь, уселись в комнате, где работал адвокат, старик забеспокоился.

– А вдруг вашей матушке что-нибудь понадобится? – спросил он.

– Если госпожа Жерди позвонит, придёт служанка, – сухо ответил молодой человек.

Это равнодушие, это холодное презрение озадачили папашу Табаре, привыкшего, что сын и мать всегда нежны и предупредительны друг к другу.

– Бога ради, Ноэль, успокойтесь, – заговорил он, – не давайте волю раздражению. Вы, как я вижу, немного повздорили с матушкой – назавтра все позабудется. Оставьте же этот ледяной тон, которым вы говорите о ней. Отчего вы с таким упорством называете её госпожой Жерди?

– Отчего? – переспросил адвокат глухо. – Отчего?

Он встал, прошёлся по кабинету и, вновь усевшись рядом со стариком, проговорил:

– Оттого, господин Табаре, что она мне не мать.

Для старого сыщика эта фраза прозвучала как гром среди ясного неба. Он был потрясён.

– Что вы! – произнёс папаша Табаре тоном, каким отвергают непозволительное предложение. – Что вы! Подумайте, что вы говорите, дитя моё. Возможно ли, вероятно ли это?