Дело вдовы Леруж - стр. 11
– А какие были на нем штаны?
– Не помню.
– А жилет?
– Погодите-ка, – задумался мальчик. – Жилет? По-моему, жилета не было. Да, не было, потому что… Ну конечно, вспомнил: он был без жилета, но в галстуке, концы которого были продеты в большое кольцо.
– А ты, малыш, не дурак, – с удовлетворением сказал Жевроль. – Держу пари, что, хорошенько подумав, ты вспомнишь ещё что-нибудь.
Мальчик молча опустил голову. По морщинам на его юном лбу можно было догадаться, что он отчаянно напрягает память.
– Точно! – вдруг воскликнул он. – Вспомнил!
– Ну?
– Этот человек носил большие серьги.
– Браво! – вскричал Жевроль. – Примет вполне достаточно. Я его разыщу, а вы, господин следователь, можете заготовить для него вызов в суд.
– Я полагаю, что показания этого мальчика, пожалуй, самые важные, – отозвался г-н Дабюрон и, обратившись к пареньку, спросил: – Не скажешь ли, мой юный друг, что за груз был на судне?
– Вот этого не знаю, сударь: судно-то было палубное.
– Оно шло вверх или вниз по Сене?
– Но оно ведь стояло, сударь.
– Это понятно, – пояснил Жевроль. – Господин следователь спрашивает, в какую сторону был повёрнут нос судна: к Парижу или к Марли?
– Оба конца судна показались мне одинаковыми.
Начальник полиции разочарованно развёл руками.
– Но ты, – обратился он к мальчику, – мог заметить название судна: ты ведь умеешь читать? Следует всегда смотреть, как называется судно, на которое заходишь.
– Я не видел названия, – ответил парнишка.
– Если судно стояло в нескольких шагах от причала, – вмешался г-н Дабюрон, – на него могли обратить внимание жители Буживаля.
– Господин следователь прав, – поддержал комиссар.
– Верно, – согласился Жевроль. – Да и матросы наверняка сходили на берег и заглядывали в трактир. А этот патрон Жерве, как он выглядел?
– Как все здешние речники, сударь.
Мальчик собрался уходить, но следователь остановил его.
– Прежде чем уйти, мой мальчик, скажи: говорил ты кому-нибудь об этой встрече?
– В воскресенье, вернувшись из церкви, я все рассказал матери, сударь, и даже отдал ей десять су.
– А ты ничего от нас не скрыл? – продолжал следователь. – Утаивать истину от правосудия – тяжкий проступок. Оно все равно до всего дознается, и должен тебя предупредить, что для лгунов существуют страшные наказания.
Юный свидетель покраснел как помидор и опустил глаза.
– Вот видишь, ты от нас что-то скрыл. Разве ты не знаешь, что полиции известно все?
– Простите, сударь, – воскликнул мальчик, заливаясь слезами, – простите, не наказывайте меня, я никогда больше не буду!
– Говори же, в чем ты нас обманул?