Дело победившей обезьяны - стр. 36
– Здравствуйте, Богдан Рухович, – сказала она, отрываясь от чтения.
– Добрый вечер…
– Вы не замерзли в дороге? Хотите чаю? Или, может, кофею? В это время года постоянно хочется в спячку, правда? Все время темно… Милый, сделай нам кофею, – не дожидаясь ответа Богдана, сказала она. – Мне с молочком. А вам, Богдан, с молочком? С сахарком?
Богдан не сразу нашелся, что ответить, а потом стало уж поздно – боярин Гийас ад-Дин мягко, чуть снисходительно улыбнулся, быстро кивнул несколько раз и, повернувшись, безропотно пошаркал еще дальше в глубину жилища. Глаза его по-прежнему лучились счастьем.
«А вполне ли его вылечили?» – встревоженно подумал Богдан.
– Присаживайтесь, что же вы…
Богдан аккуратно присел в стоящее у тахты кресло.
– До сих пор мне ни разу не удавалось вот так вот спокойно пожить дома, – чуть потянувшись, напевно произнесла Катарина. – Не было счастья, да несчастье помогло… Это русская поговорка такая.
– Я знаю, – ответил Богдан.
– А, ну конечно… Когда я увидела, как он ослабел и исхудал, я сказала себе: все, вздорная девчонка, хватит. Ближе, чем Гийас, у тебя нет человека; хотя бы пару седмиц ты должна посвятить исключительно ему и его здоровью. Дом, тепло, уют, нежная забота любящей жены… думаю, мы переоформим брак с временного на постоянный, в конце концов, мне тоже нужно гнездышко. Хотя, честно сказать, это все так непривычно… Все вдвоем, вдвоем, в четырех стенах… Вас мне просто Бог послал, Богдан. Это такая пого… а, ну да.
«Пожалуй, не стану ничего рассказывать Багу», – подумал Богдан.
– Правда, мне еще одна мысль пришла в голову, – доверительно поведала Шипи́гусева, чуть понизив голос. – Думаю, ни один работник средств всенародного оповещения не имел, не имеет и уже никогда не будет иметь возможности столь близко и столь постоянно наблюдать процесс выздоровления человека, который был пиявками доведен до крайности. Он ведь едва не умер, Гийас… Едва-едва.
Из коридора послышалось приближающееся мелодичное позвякивание и постукивание, и через несколько мгновений в комнату вырулил, катя перед собою изящный лаковый сервировочный столик с тебризскими кофейными пиалами, молочником и прочими принадлежностями неторопливого времяпрепровождения, выздоравливающий соборный боярин Гийас ад-Дин. Костистые, худые коричневые ладони чуть ерзали по ручкам столика; эта простая работа была явно непривычна хозяину апартаментов, но явно доставляла ему удовольствие. Соборный боярин вплотную подвел екающий колесиками столик к дивану, на коем возлежала Катарина, и принялся аккуратно разливать кофей в пиалы. Пальцы его немного дрожали, но он старался донельзя и не пролил ни капли.