Дело было в Нижней Кузе - стр. 5
Но Лена сама кого хочешь защитит, например, нежного как цветок Сашу. Его хотелось греть дыханием, кутать нежную белую шею шарфом, отваривать курочку на ужин и протирать пыль со статуи Будды.
***
Мы пылесосили ковры в фойе. Лена крикнула сквозь шум, не есть ли это ветреность со стороны художника Саши – в первый вечер вот так сразу просить ребёнка? Я крикнула в ответ, что самое верное доказательство серьёзности намерений мужчины – это как раз таки желание родить совместного ребёнка. А тут сразу двое претендуют в отцы – да о таком счастье самые раскрасавицы мечтать не смеют. Лена гордо вздёрнула голову, зарделась маковым цветом и прибавила мощности в агрегате, так что он взревел и едва не засосал вставший на дыбы ковёр.
***
У Лены было доброе сердце и она никак не решалась: во-первых, открыть глаза Серёже на вероломство и подлость друга, а во-вторых, самой себе признаться, что подлец и предатель Саша ей нравится больше. Хотя точно ли больше – никак не могла решить дилемму.
Смотрят звёзды летние молча на парней,
И не скажут ясные, кто из них милей.
Милей оказался Саша. Серёжа что-то такое заподозрил и активизировался, расщедрился на турбазу с ночёвкой в одном номере – но было поздно. Лена то и дело срывалась в туалет и возвращалась зарёванная, измученная, с красным мятым лицом. Несмотря на токсикоз, она вся была счастливая и умиротворённая. Глаза у неё блестели сквозь слёзы, как звёзды. Что ни говорите, нет более обворожительной женщины, чем беременная. Она мурлыкала под нос уже не актуальную песню:
Рябина, рябина, девичья печаль,
Меня им, наверно, нисколько не жаль.
Всё ждут-не дождутся, всё смотрят во тьму,
А нет, чтобы просто уйти одному.
***
Ушли оба.
Всё разрешилось и разрушилось в одно мгновение. Как-то Лена пришла на работу сама не своя, мрачней тучи, на расспросы не отвечала и видно было, что она переживает громадное внутреннее потрясение.
Неужели Серёжа узнал про измену, что-то будет?! У него охотничий прохладный глаз и дома в сейфе двустволка, а такие с виду увальни бывают страшно ревнивыми и вспыльчивыми. Я предложила Лене уйти домой – пусть отлежится, я её подменю. «Дома хуже», – отказалась она. Подавила кнопку носком белого сабо и стала яростно тыкать щёткой под столы и кресла.
Через минуту пылесос выключился, и в наступившей тишине Лена громко сказала:
– Они из этих, понимаешь? Из нетрадиционных. Никакой любви не было, им до зарезу нужен был ребёнок. Они просто искали деревенскую здоровую дуру. И нашли.
Всё ясно. Лена для них была живой инкубатор. Кто её уговорит – от того и родить. Вот такой хитрый план. Возможно, они даже разыгрывали жребий. Ради этого Саша превозмог себя, своё естество, преступил через принципы, через отвращение к женщине. Возможно, даже принимал виагру.